Только мы забыли о его руках, и когда я вернулся...
- Вернулся? - переспросил капрал.
- Я был внизу, искал деньги. ...Вернулся - было уже поздно. И нас зацапали. Можно было подумать, что они удовольствуются этим, тем более что деньги они у нас забрали...
- Ты нашел их? - спросил капрал.
- Само собой. Пока он ее утихомиривал. Но нет, им показалось мало...
- Ты отыскал деньги, ушел с ними, а потом вернулся?
- Что? - сказал Кролик.
- Почему ты передумал? - спросил капрал.
Секунду спустя Кролик сказал:
- Дай еще закурить.
Капрал угостил его сигаретой, протянул ему зажигалку.
- Спасибо, - сказал Кролик. Он щелкнул зажигалкой, прикурил и погасил пламя. Опять кисти его рук быстро завертелись, потом замерли, он бросил зажигалку капралу, снова сложил руки, обхватил локти и заговорил, не вынимая сигареты изо рта:
- О чем я? Ах, да. Но их это не устраивало; просто отвести нас тихо-мирно и расстрелять для них было мало; им понадобилось затащить Коня в какую-то камеру и напугать до потери разума. Справедливость, видите ли. Защита наших прав. Просто схватить нас им было мало; мы должны были подтвердить, что сделали это. Я им сказал, но этого оказалось мало; Коню пришлось орать об этом во весь голос - черт знает зачем. Но теперь все в порядке. Теперь они нам не помешают.
Он повернулся и резко хлопнул второго по спине.
- Завтра утром будем в Париже, малыш. Не сомневайся.
Дверь отворилась. Появился тот же самый сержант. Не входя, он сказал капралу: "Пошли опять", - и придерживал дверь, пока капрал не вышел. Потом затворил ее снова и запер. На этот раз они пришли в кабинет коменданта тюрьмы, там был человек, которого он - капрал - сперва принял за обыкновенного сержанта, но потом увидел на прибранном столе принадлежности для последнего причастия - урну, кувшин, епитрахиль и распятие - и лишь потом заметил маленький вышитый крестик на его воротнике; первым сержант впустил капрала, закрыл дверь, и они остались вдвоем со священником, священник поднял руку, начертал в невидимом воздухе невидимый крест, а капрал стоял возле двери, пока даже не удивленный, лишь настороженный, и глядел на него: будь в этой комнате третий человек, он обратил бы внимание, что они оба почти ровесники.
- Входи, сын мой, - сказал священник.
- Добрый вечер, сержант, - сказал капрал.
- Можешь ты обратиться ко мне "отец"? - спросил священник.
- Конечно, - ответил капрал.
- Тогда обратись.
- Конечно, отец, - сказал капрал. Он подошел ближе и бросил быстрый, спокойный взгляд на принадлежности, лежащие на столе, священник наблюдал за ним.
- Нет, - сказал он. - Пока еще нет. Я пришел предложить тебе жизнь.
- Значит, вас послал он, - сказал капрал.
- Он? - сказал священник. - Кого ты можешь иметь в виду, кроме Творца всей жизни? Зачем Ему посылать меня сюда с предложением жизни, которую Он уже даровая тебе? Человек, о котором ты говоришь, может, несмотря на свой чин и власть, лишь отнять ее у тебя. Твоя жизнь никогда не принадлежала ему, он не может даровать ее тебе, так как, несмотря на его галуны и звезды, перед Богом он тоже лишь щепотка гнилого и эфемерного праха.
И никто не посылал меня сюда: ни Тот, кто уже дал тебе жизнь, ни другой, который не может дать жизни ни тебе, ни другим. Меня послал сюда долг. Не это, - его рука коснулась вышитого на воротнике крестика, - не мое одеяние, а моя вера в Него; и даже не как Его глашатая, а как человека...
- Француза? - спросил капрал.
- Пусть будет так, - сказал священник. - Да, если угодно, как француза... повелел мне прийти сюда и повелеть тебе - не попросить, не предложить, - повелеть сберечь свою жизнь, которой ты не мог и не сможешь распоряжаться, чтобы спасти другую.
- Спасти другую жизнь? - спросил капрал.
- Жизнь командира твоей дивизии, - сказал священник. - Он погибнет за то, что весь мир, известный ему, - единственный мир, который он знает, потому что этому миру он посвятил свою жизнь, - назовет провалом, а ты умрешь за то, что хотя бы сам назовешь победой.
- Значит, вас послал он, - сказал капрал. - Для шантажа.
- Остерегись, - сказал священник.
- Тогда не говорите мне этого, - сказал капрал. - Говорите ему. Если я могу спасти жизнь Граньона, лишь не делая чего-то, то я уже не могу, да и не мог сделать ничего. Говорите это ему. Я тоже не хочу умирать.
- Остерегись, - сказал священник.
- Я имел в виду не его, - сказал капрал. - Я говорил...
- Я знаю, о ком ты говорил, - сказал священник. - Вот почему я сказал "остерегись". Остерегись Того, над кем ты насмехаешься, приписывая свою гордость смертному Тому, кто принял смерть две тысячи лет назад, чтобы человек никогда, никогда, никогда не имел власти над жизнью и смертью другого, - освободил тебя и того, о ком ты говоришь, от этого страшного бремени: тебя от права, а его от необходимости властвовать над твоей жизнью; жалкий смертный человек навсегда был избавлен от страха вины и мук ответственности, которые повлекла бы за собой власть над судьбой человека и которые стали бы его проклятьем, потому что Он отверг во имя человека искушение таким господством, отверг страшное искушение той безграничной и беспредельной властью, сказав Искусителю: Отдайте кесарево кесарю. Я знаю, торопливо прибавил он, прежде чем капрал успел что-либо произнести: Шольнемону шольнемоново. О да, ты прав; прежде всего я француз. Теперь и ты можешь процитировать мне Писание, не так ли? Хорошо. Давай.
- Я не умею читать, - сказал капрал.
- Тогда я процитирую за тебя, сошлюсь за тебя, - сказал священник. Это не Он преобразил мир Своим смирением, жалостью и жертвой; это сотворил Его мученичеством языческий и кровавый Рим; пламенные и упорные мечтатели несли эту мечту из Малой Азии триста лет, пока последний из них не нашел столь глупого кесаря, что тот распял его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142