Поначалу мне было интересно. Потом мой интерес постепенно испарил-
ся, и теперь мне нестерпимо скучно. Не хочется ничего. Все здесь я уже
видел, осязал и обонял. Здесь решительно ничего не происходит, если не
считать постоянного воя за стеной.
Я открыл шкаф, достал передатчик, включил. По экранчику пошла рябь,
загудел зуммер вызова. С некоторых пор я каждое утро связываюсь с "Лу-
чом" и прошу забрать меня отсюда. Отвечает обычно Гарик Воротков. Вот
и сейчас на экранчике появляется его лицо, он узнает меня и лицо его
приобретает недовольное выражение.
- Привет, - говорит он без энтузиазма. - Что скажешь?
- Привет Гарик, - говорю я. - Ты уже выслал челнок?
Гарик кривит лицо, косит глазами и не смотрит на меня.
- Выслал, - наконец отвечает он. - Открывай дверь, встречай.
- Гарик, - молю я, - ну сил же никаких нет, я с тоски здесь помру.
Почему меня послали сюда, почему не на Боргей?
- На Боргей практикантов не посылают, сколько раз тебе говорить, -
устало отвечает Гарик, - там работают профессионалы.
- Плевал я на профессионалов, я сам почти уже профессионал.
- Вот именно - почти. Вот когда станешь...
- Гарик, - говорю я с восторгом. - Ты - свинья!
Гарик грустно соглашается со мной, смотрит уныло.
- Ты задание выполнил? - вопрошает он.
- Выполнил! - вру я.
- Отчет? - вопрошает Гарик.
- Я напишу, вот ей-Богу, напишу. Только не здесь. Вот прилечу и
сразу засяду писать.
- Врешь ты, - вздыхает Гарик. - Задания ты не выполнил.
- А чего тут выполнять? Все и так ясно...
- Ничего не ясно! - режет Гарик. - Рождаемость упала практически до
нуля, а почему? Почему, я у тебя спрашиваю?
- Какая тут может быть рождаемость? - в отчаянии говорю я. - Они же
дрыхнут целыми днями и ночами, им же на все наплевать, в том числе и
на рождаемость.
Гарик отрицательно качает головой.
- Это не аргумент.
- Как же не аргумент? Как же не аргумент? У них нет сексуальных
потребностей...
- А почему? - вкрадчиво спрашивает Гарик. - Куда делись у них сек-
суальные потребности? Почему у них остались потребности в пище, и со-
вершенно исчезли потребности сексуальные? Куда они делись? Объясни
мне, темному.
Я промолчал.
- Не можешь объяснить, - с удовлетворением констатировал Гарик. -
Поэтому челнок я тебе не вышлю. У тебя все?
Я снова промолчал.
- Я спрашиваю, у тебя все?
- Я вчера видел здесь девушку, - нехотя сказал я. - Красивую.
- Робот?
- Нет, кажется. Не похоже. Роботов я здесь повидал, они все постные
какие-то, бледные. Нет, это девушка.
Гарик весь подобрался.
- Ну, - выдохнул он. - И ты хочешь отсюда уехать?
- Брось, Гарик. Это же кто-то из наших. Здесь нет таких девушек.
Каждую здешнюю девушку троим мужикам не обхватить, а эта стройная. На
Лидку похожа, только это не Лидка, я разглядел.
- Коля, - проникновенно сказал Гарик, - я клянусь тебе своей боро-
дой, - он подергал гладкий подбородок, - что в городе из наших никого,
кроме тебя нет.
- Я на твою бороду... - начал я.
- Хорошо, - оборвал Гарик. - Чем поклясться?
- Гарик, миленький, - сказал я безнадежно, - чем бы ты не поклялся,
все равно соврешь, ведь у тебя же ничего святого нет, ты же не чело-
век, ты машина, в тебе же жалости ни на грош...
- Ну, заныл, - Гарик махнул рукой. - Завел свою песню. В общем так.
Что бы ты там ни думал обо мне, я тебе официально, слышишь, официально
заявляю, - он поднял палец, - в городе никого из наших нет. Кроме те-
бя, естественно. Понял?
Я уныло покивал. Не прошибешь его ничем. Я сказал:
- Нехороший вы человек, Игорь Валентинович. Спорим на сто экю, что
это кто-то из наших?
- Спорим! Сейчас только кого-нибудь в свидетели позову...
- Нехороший вы человек, Игорь Валентинович, - повторил я и отклю-
чился. Врет Гарик. Для него сто экю проспорить - раз плюнуть, зарплата
позволяет. Он эти сто экю потом отдаст и по плечу похлопает, и улыб-
нется своей улыбочкой, и скажет что-нибудь обидное, и получится, что
эти сто экю он заплатил мне за то, чтобы я тут сидел и выслеживал де-
вушку, и разгадывал загадку о снижении рождаемости. Плевал я на твои
сто экю!
Девушку я видел не только вчера. Я ее почти каждый день вижу, во
время утренних пробежек. Я, когда почувствовал, что начинаю полнеть от
неподвижного образа жизни, начал бегать по утрам. Не хватало мне рас-
толстеть здесь и стать предметом насмешек на "Луче". Поэтому я бегаю
подолгу, до седьмого пота. И вот однажды бегу это я по пустынной ули-
це, мимо домов без окон, и вижу: девушка! Я даже остановился от неожи-
данности. А она махнула платьем и завернула за угол. Пока я вышел из
столбняка, пока добежал до угла, ее и след простыл. Померещилось, ду-
маю. Не ходят здесь девушки по улицам, тем более такие стройные и
длинноволосые. Здесь даже роботы по улицам не ходят, здесь никто по
улицам не ходит, откуда же здесь взялась девушка? Потом я сообразил,
что это кто-то из наших, я ее не знаю, она, должно быть, недавно при-
летела, и бросили ее мне на помощь, выяснять, почему рождаемость упа-
ла. Потом я еще раза три-четыре ее видел, и все издалека. Один раз она
обернулась, и не могла меня не заметить, я ей даже рукой помахал, но
она не остановилась и скрылась за углом. Ну, я за девушками не привык
бегать, не хочет знакомиться, не надо. Правда сейчас Гарик все-таки
заронил во мне сомнения - а вдруг как он не врет, и это абориген? На
робота она не похожа, это точно, роботы так плавно не ходят, и бедрами
так не покачивают. Так что же это - живой человек, один из немногих на
этой планете, кто не растолстел от многогодовой неподвижности, не рас-
ползся до безобразия, приобретя форму кровати?
1 2 3 4