Каждый новый контингент привозил императору дары. С юга везли ткани, украшения и драгоценности; с запада рабов — с запада везти больше было нечего.Судя по количеству женщин-рабынь, они знали слабость своего императора.А затем появились солдаты с востока, далекие от той радостной уверенности, с какой они шли с запада и юга, — их везли в крытых фургонах, окровавленных и страдающих. Сначала это были маленькие партии по восемь-десять человек, а потом по пятьдесят, сто человек, пока, наконец в один прекрасный день не привезли тысячу искалеченных и умирающих солдат.Тогда-то Менелек почувствовал неуверенность. В течение пятидесяти лет его армии покоряли все земли, по которым проходили. Поначалу он лично предводительствовал, затем стало достаточным его пребывания в сотне миль— от линии боев: для малых сил было достаточно сознание того, что они сражаются во славу своего повелителя, чтобы одерживать победы.Как-то утром Новый Гондар был пробужден громом канонады. Это был первый намек жителям города, что враг теснит императорские войска. С фронта неслись покрытые грязью верховые курьеры. Свежие войска спешно направились из города к месту боев, а около полудня выехал и Менелек в окружении свиты.В течение трех дней можно было слышать не только канонаду, но и треск ружей — бои шли не далее, чем в двух лигах от Нового Гондара. Город был переполнен ранеными. Непосредственно за пределами города велись земляные работы. Даже самому непросвещенному было ясно, что Менелек ожидал дальнейшее отступление.И действительно, императорские войска отошли, а точнее, были выбиты врагом за эти защитные укрепления. Артиллерийские снаряды начали рваться уже в городе. Менелек вернулся и занял свои апартаменты в каменном здании, который все называли дворцом. В этот вечер наступил перерыв в военных действиях — было заключено перемирие.Полковник Белик велел мне одеть его к семи часам на торжество во дворце. Среди смерти и поражения император решил дать банкет для своих офицеров. Я должен был сопровождать и обслуживать своего хозяина — я, Джефферсон Тарк, лейтенант Пан-Американского флота!В уединении полковничьего жилья я уже привык к своим лакейским обязанностям, легким благодаря доброте моего хозяина, но мысль о появлении на публике в качестве обычного раба пробудила все мои тонкие чувства. Но делать было нечего, пришлось подчиниться.И все же я до сих пор не в состоянии включить в повествование описание того чувства унижения, что я испытывал в тот вечер, стоя позади моего хозяина в молчаливой готовности, то наливая ему вина, то нарезая ему мясные кушанья, то обмахивая его большим опахалом из перьев.Хотя я его любил и уважал, но сейчас, оскорбленный положением, я мог бы вонзить в него нож. Но в конце концов долгий пир закончился. Столы были убраны. Император поднялся на возвышение в конце комнаты и уселся на трон, после чего началось веселье. Только древняя история знала такое — музыканты, танцовщицы, жонглеры и тому подобное.Около полуночи церемониймейстер объявил, что сейчас приведут рабынь, которых император получил в подарок к приезду в Новый Гондар, и после того, как повелитель выберет себе понравившуюся, остальных он подарит присутствующим. Ах, какая поистине королевская щедрость!Открылась маленькая боковая дверь и ввели бедняжек, затем их выстроили в длинный ряд перед троном. Ко мне они были спиной. Я мог видеть только иногда профиль какой-нибудь из девушек посмелее, оглядывающих помещение и пышные сверкающие форменные одежды офицеров. Это были профили юных хорошеньких девушек, но ужасом они были отмечены все. Я содрогнулся, представив себе их печальную участь, и отвернулся.Я слышал, как церемониймейстер скомандовал им пасть ниц перед императором, слышал, как они опускались на колени и касались головами пола. Затем вновь раздался его голос, резкий и повелительный.— Пади, рабыня! — вскричал он. — Повинуйся своему господину!Я взглянул, привлеченный тоном, которым он произнес эти слова, и увидел тоненькую, прямо держащуюся фигуру в центре распростертых на полу девушек, с руками, скрещенными на груди и высоко поднятой головой. Она стояла спиной ко мне, я не видел ее лица, но мне хотелось увидеть выражение дикой молодой львицы, столь открыто выказывающей неповиновение среди стада перепуганных овец.— Пади! Пади! — орал церемониймейстер, наступая и наполовину вытащив меч из ножен.Кровь моя закипела. Стоять в бездействии, пока негр оскорбляет храбрую девушку, принадлежащую моей расе! Я инстинктивно шагнул вперед. Но в этот момент Менелек поднял руку, останавливая своего офицера. Император выглядел заинтересованным, но отнюдь не рассерженным поведением девушки.— Давайте узнаем, — сказал он спокойным приятным голосом, — почему эта молодая женщина отказывается выразить почтение своему повелителю, — и он сам задал этот вопрос непосредственно ей.Она ответила ему по-абиссински, но с акцентом и с ошибками, что продемонстрировало ее недавнее знакомство с этим языком.— Я не встаю на колени ни перед кем, — промолвила она. — У меня нет повелителя. Я сама повелительница в своей стране.Услышав ее слова, Менелек откинулся на троне и оглушительно расхохотался. Следуя его примеру, что судя по всему, было обычной и необходимой процедурой, гости старались превзойти один другого в усилиях хохотать еще громче императора.Девушка на это только еще выше вскинула подбородок — даже спина ее выражала полнейшее презрение к завоевателям. Наконец, Менелек восстановил тишину одним движением бровей, и каждый из верных гостей сменил веселую мину на соответствующий хмурый взгляд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35