Действительно, она очень мало знала его и встречалась с ним лишь несколько раз после того, как пару месяцев назад увидела его на экране лондонского кинотеатра в фильме, где он играл второстепенную роль римского легионера. Внимание Флоры Хакес привлек его внушительный рост и безупречное телосложение, а вовсе не актерское мастерство, потому что в течение двух лет она и ее сообщники искали человека такого типа, как Эстебан Миранда. Найти актера оказалось не так-то просто, но через месяц упорных поисков она обнаружила Эстебана в одной из заштатных лондонских киностудий. Знакомство состоялось, но до поры до времени Флора не открывала ему истинной цели их дружбы.
Она сразу определила, что он – испанец и, очевидно, из хорошей семьи, но неразборчив в средствах для достижения своих целей. Он моментально согласился принять участие в сомнительной авантюре, разработанной Флорой Хакес и ее четырьмя сообщниками, когда та сделала предложение. Поэтому, зная о его беспринципности, она решила принять все меры предосторожности, чтобы не дать ему возможности в одиночку воспользоваться полученной информацией, а самый главный секрет она решила держать при себе, не доверяя никому из сообщников.
Флора и Эстебан некоторое время сидели молча, поигрывая пустыми бокалами. Неожиданно посмотрев в лицо своего собеседника, женщина перехватила его взгляд, столь красноречивый, что даже менее искушенная в житейских делах представительница слабого пола без труда разгадала бы его смысл.
– Ты можешь заставить меня сделать все, что захочешь, Флора, – сказал мужчина. – Когда ты рядом, я забываю о золоте и думаю о другой награде, в которой ты постоянно отказываешь мне, но которой я однажды добьюсь.
– Любовь и бизнес – несовместимы, – ответила женщина. – Сначала сделай дело, а потом говори о любви.
– Ты не любишь меня, – прохрипел Эстебан. – Я знаю, я видел… Все твои сообщники любят тебя, и ты не отвергаешь их ухаживаний. Вот почему я их ненавижу. Если бы я знал, что ты любишь одного из них, я вырвал бы у него сердце. Я иногда думаю так: сначала ты любила одного, затем другого… Ты слишком фамильярна с ними, Флора. Я видел, как Джон Пеблз сжал твою руку, когда думал, что на вас никто не смотрит. Когда ты танцуешь с Диком Троном, он так прижимается к тебе, что вы не танцуете, а обнимаетесь. Имей в виду, Флора, мне это не нравится, и в один прекрасный день я забуду про золото и может случиться так, что будет не с кем делиться слитками, которые я привезу из Африки. Блюбер и Краски потакают тебе во всем, и, возможно, Краски – самый опасный, потому что он, черт возьми, красив, и я замечаю, какие нежные взгляды ты бросаешь на него украдкой.
Злобный огонек вспыхнул в глазах женщины, и капризным жестом она заставила Эстебана замолчать.
– Какое тебе дело, сеньор Миранда, кого я выбираю в свои друзья, как веду себя с ними, или как они ведут себя со мной? Я хочу, чтоб ты понял: я знаю этих мужчин несколько лет, а тебя всего лишь несколько недель. И если у кого-то и было бы право учить меня, хотя такого права нет ни у кого, то скорее всего – у одного из них, но никак не у тебя.
Его глаза сердито блеснули.
– Так я и знал! – воскликнул он. – Ты любишь одного из них. – Он перегнулся через стол и угрожающе наклонился к ней. – Дай мне только выяснить – кого, и я разорву его на куски!
Он запустил пальцы в свои длинные черные волосы, которые взъерошились, словно грива льва. Его глаза пылали огнем, вызвавшим холодную дрожь в сердце Флоры. Временами он казался сумасшедшим, и женщина подумала, что не стоит дразнить его, а, наоборот, надо попробовать успокоить и вселить надежду.
– Ну-ну, Эстебан, – прошептала она с деланной нежностью, – не надо доводить себя до такого состояния без особых причин. Я же не сказала, что люблю кого-то из них. Просто я не привыкла к подобным проявлениям чувств.
Возможно, вашим испанским сеньоритам это нравится, но я же английская женщина, и если ты меня любишь, веди себя так, как подобает английскому влюбленному.
– Ты не сказала, что любишь одного из них, но, с другой стороны, ты не сказала, что не любишь никого. Скажи, Флора, кого ты любишь?
Его глаза еще сверкали, огромное тело содрогалось от сдерживаемой страсти.
– Эстебан, я не люблю никого из них, – ответила она, – но и тебя я не люблю. Хотя… – Флора помолчала, – я могла бы полюбить, и так, как никто никогда не любил, но я не могу себе этого позволить, пока ты не вернешься, и мы не будем иметь возможность жить, где захотим и как захотим… Но и в этом случае я ничего не обещаю…
– Лучше пообещай, – сказал он угрюмо, но уже более миролюбиво. – Лучше пообещай, Флора, потому что для меня золото – ничто без твоей любви.
– Тише, – перебила она его, – они идут. Они и так опоздали на полчаса.
Эстебан поднял голову, и они вдвоем наблюдали за приближением четверых мужчин, вошедших в ресторан. Двое из них, очевидно, были англичанами – крепкие упитанные парни, выглядевшие теми, кем и были на самом деле – боксерами среднего веса; третий – Адольф Блюбер – невысокий жирный немецкий еврей с круглым красным лицом и бычьей шеей; а последний, самый младший из четверых был самым красивым. Его гладкая белая кожа, приятное лицо с большими черными глазами уже сами по себе могли возбудить ревность Миранды, но, кроме того, на голове у него развевалась копна каштановых волос, а фигурой он напоминал греческого бога и двигался с грацией русского танцовщика, кем и был в действительности.
Девушка приветливо встретила всех четверых, тогда как испанец лишь угрюмо кивнул, пока они рассаживались вокруг стола.
– Вина!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10