.. — Толик расстегнул на старике ремень, спустил с него брюки и наконец водрузил его на унитаз. — Так, главное дело мы сделали… Ну, а нюансы — это уж вы сами… Выполнив эту милосердную, но малоприятную процедуру, Толик прикрыл за Иваном Васильевичем дверь и повернулся к Эмме Григорьевне.— Эмма Григорьевна!.. Пять минут Иван Васильевич поразвлекает себя сам, а я на это время отлучусь, если позволите…— Толечка, но вы уж обязательно… — заныла Эмма Григорьевна. — Сама-то я его не дотащу… Так что уж, пожалуйста…— Не волнуйтесь, Эмма Григорьевна! — успокоил её Толик. — Одна нога там, другая — здесь. Поспею как раз к самому финалу!.. * * * Поднять чемодан на чердак вручную оказалось не таким уж простым делом. Промучившись минут пять, обозленный и раскрасневшийся Толик вспомнил наконец о веревке. Всё-таки тётя Вера дает иногда вполне здравые советы… На чердаке было сыро и неуютно… Под ногами хлюпало. В затхлом мраке что-то ворочалось и сопело… Кошки?.. Откуда здесь кошки?.. Тогда, может быть, привидения?.. Толик вздохнул и принялся за работу. Он уже успел поднять чемодан примерно до середины чердачной лесенки, когда внизу, на площадке, негромко щелкнул дверной замок. Чемодан грузно шлепнулся на пол, Толик мгновенно подобрал веревку. На лестничной площадке целовались двое. В паузах мужчина, басовитый, как шмель, гудел что-то нежное на ухо своей подруге, та отвечала ему задыхающимся раскаленным шепотом. Из-за полупритворенной двери доносились музыка, хохот, громкие выкрики — шел апофеоз семейного праздника. Толик сидел на чердаке и молча переживал. Ну, спустились бы на этаж ниже, зачем им под самой дверью-то?.. Наконец то, чего он так опасался, случилось — двое целующихся заметили чемодан… Через несколько секунд на лестничную площадку вывалилась вся вечеринка. Кто-то позвонил в дверь к соседям напротив. На площадке стало совсем темно. Чемодан валялся в центре толпы, беспомощный, как раненый кабан, не имеющий сил удрать от глумливых охотников. Разговоры шли в неприятном для Толика направлении…— А что вы думаете?.. Очень может быть!.. В соседнем подъезде композитора обокрали. Причем среди бела дня!..— Они сейчас шуруют в открытую!.. Под видом сантехников или электриков!..— Нет, но зачем они приперли чемодан сюда, на верхний этаж?.. Приперли и бросили?!.— Может, их кто-нибудь спугнул?.. С чемоданом-то удирать несподручно!.. Или хотели спрятать на чердаке?.. Два десятка любопытных физиономий обратились к черному квадрату чердачного люка. Толик беззвучно прянул в темноту. Теперь он не видел говорящих, а только слышал их голоса, но это никак не прибавляло ему спокойствия…— А может, они на чердаке спрятались?.. Пережидают, пока мы уйдём? Мужчины, вы бы слазили, проверили!..— Не надо, Сережа!.. Ещё чего!.. А вдруг их там человек десять!.. Да ещё вооруженные!..— А может, это и не воры вовсе!.. Может, наоборот чего подкинули?.. Труп какой-нибудь или бомбу!..— Ты уж скажешь!.. Ну всё равно надо позвонить в милицию!.. Люб, отзвони в местное… По 02 не дозвонишься!.. Толику стало дурно. Он на секунду представил себе, что будет, если сюда и впрямь нагрянет милиция. Чёрт, как ни противно, а придется обнаруживаться!..— Минуточку, товарищи! — Толик с проворством молодой белки пролетел по всем лестничным перекладинам. — Нет никаких причин для беспокойства!.. Это мой чемодан!.. Я живу на восьмом этаже!.. Шестьдесят четвертая квартира!..Он попытался улыбнуться широкой и, как ему казалось, самой обезоруживающей из своих улыбок. Улыбка получилась мучительной и фальшивой. Так улыбались иностранные шпионы в отечественных детективах пятидесятых годов, когда их припирала к стенке доблестная советская разведка.— Понимаете… Затеял вот ремонт на даче… Ну, и собрал на чердаке всякий хлам… Пакля, доски, железки… Там ведь у нас чего только нет… И всё валяется без пользы… Так что извините, что напугал!..Толик рывком оторвал от пола свой неподъемный чемодан и, забыв про лифт, стал спускаться по лестнице. Далеко уйти ему не удалось — закон подлости сработал вторично. Шаркнув о стену, чемодан открылся, — и всё оставшееся пространство лестницы заполонила шуршащая бумажная лава. Жильцы молча наблюдали, как по лестничным ступенькам сползали последние запоздалые листки… Никто не пытался комментировать происходящее… Толик с ненавистью взглянул на собравшихся и принялся запихивать бумаги обратно в чемодан… * * * …Эмма Григорьевна ждала Толика у входа в квартиру. Спекшееся личико её не выразило ни малейшего удивления, когда она увидела Толика почему-то спускающимся сверху, да ещё с гигантским чемоданом, но Толик понял, что этот парадокс никак не прошел мимо её внимания.Караулит, неприязненно подумал Толик. Господи, ну что за страна такая!.. Ни у кого никакой личной жизни, каждый стремится заполнить свою пустоту жизнью соседа!.. Всем до всех есть дело, и возникает иллюзия единения…— Толечка, слава Богу!.. — заканючила Эмма Григорьевна. — А то я уже начала беспокоиться… Мы же с Иваном Васильевичем без вас, как без рук… * * * И снова Толик тащил на себе Ивана Васильевича — на сей раз из туалета в комнату. Тот обнимал его за шею и вертел головой по сторонам, как избалованный ребенок, привыкший к тому, что с ним обязаны возиться, и не обращающий на опекунов никакого внимания…— Громадное вам спасибо, Толечка! — суетилась сзади Эмма Григорьевна. — Вы позволите обратиться к вам ещё раз, если понадобится?.. А то у Ивана Васильевича понос… Уж и не знаю, чего он такого съел…— Разумеется, Эмма Григорьевна!.. — рассеянно отвечал Толик. — Какие проблемы!.. Всегда к вашим услугам!
1 2 3 4