Шарп помолчал, видимо не сразу осмыслив вопрос, после чего нервно
передернул плечами:
- Н-ну... Я не уверен...
Я кивнул:
- Понятно. Рон, прием!
- Ну наконец-то! - тотчас возник в голове взволнованный голос
коллеги, - Что так долго молчал? Что-то случилось?
- Случилось. Но все хорошо, что хорошо кончается... Подробности
потом. А пока - ловите нашего дружка, отсылаю его вам.
- Кого? Шарпа!?
- Его разумеется. Второй, к сожалению... В общем, мертв. Труп - в
океане.
- Что!? Серьезно? Ну ты даешь!
- Меня не ждите, вернусь попозже.
- Понял. До встречи дома!
Усадив, как тряпичную куклу, своего подопечного на скуттер, я
пристягнул фиксирующие ремни и отослал, включив радиомаяк, в небо.
Оставшись наедине с собой, и чувствуя, что буквально изнемогаю, я позволил
себе десятиминутный отдых, сев прямо на доски палубы. Это было необходимо
- бой, и сам факт столь долгого пребывания в ускоренном режиме отняли у
организма такую уйму энергии, что для полного восстанивления требовались
не одни сутки.
В общем, с грехом пополам, задание было выполнено, и строго говоря,
мне здесь больше нечего было делать. Если бы не маленький нюанс -
необходимость быть уверенным, что Мэри спаслась. Ибо то, что однажды она
уже осталась жива, теперь ничего не значило. Наше знакомство полностью
изменило контекстовую линию ее поведения, со всеми вытекающими - в новой
версии развития событий она могла запросто погибнуть. Следовательно, ее
был обязан спасти я. Но это оказалось сложнее, чем я ожидал...
Передохнув, я первым делом зашел в ближаший общий ватерклозет с
умывальником, где долго и тщательно смывал с себя кровь. Потом спустился
лифтом на палубу "F", где в каюте "F-19", с двумя попутчицами обитала
Мэри.
При огромных размерах судна удар об айсберг сказался на его отдельных
частях по разному. Здесь, на нижних уровнях, толчок ощутили куда
отчетливее, и по пути, в лабиринтах коридоров и трапов мне встретилось
немало вышедших из кают сонных и встревоженных пассажиров. Они настойчиво
атаковывали стюардов и других членов экипажа, пытаясь выяснить, что
случилось, но те успокаивали их, как могли, заверяя, что ничего страшного
не произошло. Таймер показывал 0 часов 6 минут, и пока только сам Эдвард
Смит - 62-х летний капитан "Титаника", главный конструктор Томас Эндрюс,
да несколько старших офицеров знали страшную правду - что лайнеру осталось
жить часа два-два с половиной.
В 0,15 радисты пошлют в эфир сигналы бедствия - CQD и SOS. Хотя
единый сигнал бедствия SOS был введен еще в 1906 году, радиостанции
телеграфной компании "Маркони", в том числе и та, что размещалась на
"Титанике", использовали наряду с новым, еще и старый тип сигнала. В 0,45
спустят первыю шлюпку. А поскольку никто еще не верил в серьезность
положения, первые две шлюпки уйдут полупустыми... Необходимо, чтобы Мэри
села в одну из них.
... Я встретил ее в проходе, еще не дойдя до каюты, среди весело
галдящих пассажиров второго и третьего классов, которых здесь, на палубе
"F", собралась уже изрядная толпа. Все шутили и смеялись, приятно
взбудораженные приключением. От мыслей об опасности все были явно далеки.
Еще бы, ведь все знали, что Титаник - непотопляем!
Лицо Мэри, однако, было встревоженным, но увидев меня, она просияла,
и тут же, никого не стесняясь, кинулась ко мне, чуть-ли не повиснув на
моей шее:
- Я уже хотела пойти искать... Ой! У тебя кровь...
Я вздрогнул, и проследив за ее взглядом, провел рукой по своей
шевелюре - на волосах, действительно, запеклись кровавые сгустки:
- Это не моя.
Глаза Мэри испуганно расширились:
- А чья? Где ты был? И что... Что вообще происходит?...
- Я же сказал, что все объясню потом. А пока - слушай меня
внимательно...
- Джон, но...
- И не перебивай! Так вот, сейчас ты пойдешь к себе в каюту,
оденешься потеплее, и заберешь свои вещи. Да побыстрей! А я подожду тебя
здесь.
Она выдержала паузу, как то странно на меня посмотрев, потом кротко
склонила голову:
- Хорошо, я сделаю, как ты скажешь. Но неужели этот корабль... Это
так серьезно?
- Ну-у, просто лучше не рисковать... Давай, девочка, время не ждет!
В двадцать минут первого ночи мы уже стояли в густой толпе на верхней
палубе, наблюдая, как матросы расчехляют шлюпки и вываливают их за борт.
На лице Мэри все яснее читался ужас. Она цепко держалась за сгиб моего
локтя, и я, с несколько запоздалым испугом сообразил, что оторвать ее от
себя и усадить одну в шлюпку будет весьма проблематично. К тому же
разговаривать здесь было невозможно - чудовищный рев стравливаемого из
котлов пара, похожий на шум нескольких мчащихся железнодорожных составов,
заглушал все вокруг.
Примерно в половине первого невыносимый шум пара наконец стих, и
воцарилась какая-то нереальная тишина. И тут произошло нечто и вовсе
феерическое - на палубе грянула музыка! Восемь музыкантов судового
оркестра поднялись сюда и начали импровизированный концерт. Яркий свет и
знакомые мелодии заметно разрядили общее напряжение и нервозность. Первые
шлюпки стали заполняться людьми.
Многие женщины, однако, колебались, все еще не считая положение
настолько угрожающим, чтобы покинуть такие надежные палубы огромного
парохода и перейти в утлые лодчонки, висевшие, качаясь, в двадцати метрах
над черной бездной океана. Другие не хотели оставлять мужей. Но пока нигде
не было заметно признаков паники, не слышалось шума и беготни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20