- Буря, что ли раскидает? - полюбопытствовал Ермак.
- Бывает и это, а скорее всего казачьи дубы-чайки настигнут, и тогда
берегись Касим-паша, потопят! Вишь, сколь "храбрец" выстоял в Азове, вести
ждал. Гонец с золотишком да каменьями-самоцветами уплыл за море, к визирю,
беду отводить. Небось дрожал паша, как бы султан за Астрахань не прислал
ему петли! - поп вдруг оборвал речь и с усердием принялся за погрузку:
мимо проходили турки.
Несносно за работой тянулось время, но когда наступала ночь и
приходилось брести в свой подвал, становилось еще хуже.
"Гуляке и осенняя ночь коротка, а горемыке и весенняя за два года
идет", - грустно подумал Ермак, сидя в подвале.
Как всегда, после работы знакомый стражник подавал ему корыто с едой.
Усталый, он наскоро ел и ложился на каменные плиты. Все ему было противно.
Однажды, когда он так лежал, в подвале раздался легкий шум. Ермак
поднял глаза и замер от удивления. Перед ним с миской в руке стояла
знакомая смуглая станичница, крещеная ясырка Зюлембека.
- Ой, Марьюшка, - радостно вырвалось у Ермака. - С неба ты свалилась,
что ли?
Татарка приложила палец к губам, поставила на пол большую чашку с
бараниной и, усевшись против Ермака, с лаской стала смотреть на него.
- Ешь... - тихо сказала она.
- Откуда взялась? - с изумлением спросил казак.
Татарка хитро улыбнулась:
- Потом узнаешь... Волю пришла тебе добыть!
- Ох, воля! - глубоко вздохнул Ермак и в порыве благодарности
погладил женщине плечо. Зазвенели кедолы, Зелембека пугливо оглянулась:
- Тише... ешь скорее... Ермак начал есть. Голод взял свое, и он
быстро опорожнил миску. Потом бережно взял в свою большую шершавую ладонь
хрупкие пальцы женщины.
- Ну, спасибо! - сказал он. - В первый раз ноне сыт. А коли подсобишь
с волей, то, вот бог святой, век буду помнить!
- Не тоскуй, уведу отсюда!
Глаза Ермака радостно блестнули.
- Ах, ты добрая душа! Когда ж то сбудется?
- Скоро! - ответила татарка. - Ход потайной тут есть, - она махнула
рукой в дальний угол подвала. - Ты не торопись, а то худо будет. - Схватив
с пола миску, женщина подмигнула Ермаку, затем скользнула в темный угол и,
легко прошумев, исчезла.

На другой день наступило ненастье. Над Азовом все время клубились
тяжелые мрачные тучи, лил обильный беспрестанный дождь, и море яростной
волной кидалось на берег. На сером камне, под косыми струями дождя, сидел
поп Савелий и пристально, будто что различая, смотрел в мутную даль.
Встретившись взглядом с Ермака, расстрига радостно сказал:
- Эко, буйное, как ревет на нехристей! Ну, казак, веселись, - на Руси
ноне праздник! Прознал я, что запорожские чайки налетели на турские
галеры, побили и пожгли их, а море доканало нашего ворога! Один Касим-паша
только и выплыл из беды. - Савва вскочил, повел веселыми глазами и топнул
ногой:
- Эх, теперь бы плясовую! Эх, жги-говори! - но, взглянув на мрачную
охрану, угомонился. - Что только будет ноне? От горести, чего доброго,
басурмане секим башку нам устоят. Ух, черти бритоголовые! Ты, Ермак, не
унывай, мы еще походим по земле!
Радость охватила и Ермака. Он засмеялся, поднял скованные руки и
погрозил ими в сторону моря.
- Вот вам турки! Погодите, то ли еще будет, когда снова придете на
Дон!
В этот день не довелось работать. Турки погалдели, погалдели и
погнали пленников в узилища. В суматохе, видимо забыли о Ермаке и не
принесли поесть. Но он не думал о еде - метался от стены к стене, трогал и
поднимал плиту от тайного входа и ждал татарку.
Спустя много времени она снова появилась в подвале.
- Ну вот и я, казак! - Зюлембека держала узелок в руке и улыбалась. -
Заждался? В самую пору бежать. Непогодь, ночь... Иди за мной!
- А кедолы? - горестно вспомнил казак.
- Погоди, я сам! - потянулся к напильнику Ермак. - Ах, ты моя
добрая...
- Молчи! На руках я сниму... - прошептала Зюлембека и заработала
напильником. Трудно ей было, но все же руки у Ермака скоро стали
свободными.
- А теперь дай-ка я! - схватил Ермак напильник и вмиг снял кедолы с
ног.
- Ну вот и все! - обрадовалась татарка. - Иди за мной! - она юркнула
в подземелье, а за ней еле протиснулся широкими плечами и Ермак. От
затхлого воздуха у него захватило дыхание.
- Не бойся, не бойся! - ободряла казака Зюлембека.
- А чего мне бояться? - весело ответил Ермак, пробираясь на коленях
по тесному длинному лазу. - Семи смертям не бывать, а одной не миновать!
Снова лаз расширился и они оказались в галерее, одетой заплесневелым
камнем. Под ногами хлюпала вода, но откуда-то тянула струйка свежего
воздуха. Ермак шумно вздохнул.
Женщина долго прислушивалась, но кругом царило ничем не нарушаемое
глубокое безмолвие. Потом снова заторопилась. Вот показался мутный свет, и
они вышли в огромное подземелье, придавленное грузными сводами. Ермак
нащупал бочку.
- Торопись, тут страшно, - прошептала татарка.
"Бочки? Неужто те самые, что катали с галер? Зелье!" - думал Ермак.
Внезапно о поскользнулся и ушибся об острый край. Зюлембека прильнула к
нему, взволновано огладила ладонями его бородатое лицо:
- Больно? Потерпи, теперь скоро...
Но время тянулось... С трудом добрались они до нового тайного лаза.
Татарка схватила Ермака за руку и прошептала:
- Вот и конец!
Она тихонько сдвинула плиту, свежий ветер пахнул в лицо, и горячая
радость охватила пленника. Вслед за женщиной он выбрался в густые кусты
ивняка и оглянулся:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48