При виде воеводы толпа почтительно расступалась.
Пройдя базар, Черебринской направился в церковь. Шло богослужение,
звонили колокола, на паперти толпились нищие и среди них слышалось пение
юродивого Алешеньки. Он гнусавил:
Идет божья гроза... Горят небеса Огнем лютым... Точатся ножи, Всякий
час дрожи...
Разевая беззубый рот, сверкая впалыми глазами фанатика, обнаженный до
пояса, с тяжелыми веригами на костлявой груди, юродивый производил на
толпу гнетущее впечатление.
Заметив это, воевода решил убрать "своего завывальца". И без него
нерадостно было.
Воевода очень нуждался в Ермаке, в его твердых и умных советах, и
поэтому казак почти всегда сопровождал Черебринского в обходах. Однажды
Ермак не явился на зов воеводы, и как ни искали его стрельцы, но вернулись
ни с чем. Между тем атаман сидел в укромном куту, на юру островка, под
опрокинутым стругом, и наблюдал за рекой. Над Волгой плыл туман, и в нем
давно заметил казак одинокую лодку, пересекавшую быструю стремнину Волги.
Струйки воды разбегались в стороны; худой, большеносый человек, воровски
оглядываясь по сторонам, старательно греб к острову. Кругом было тихо и
безлюдно. Незнакомец, видимо, хотел быть незамеченным. Челн ударился носом
в песок, прибывший выскочил и, хоронясь, пошел в посад. Был он долговязый,
с небольшой головой и рыжей бородой.
Ермак пошел за ним следом. Человек шмыгнул в заросли нескошенной
полыни и исчез. Но Ермака трудно было обмануть, он не потерял его из вида.
Человек тенью скользнул в кривой переулок и очутился на торжке. Нырнув в
толпу, он вертелся в ней, вслушивался и что-то говорил. Одному из бухарцев
подмигнул, другому словцо бросил, а с третьим - задержался. По всему было
видно, на торжке он свой человек. Шаг за шагом казак шел за неизвестным, и
когда тот возле караван-сарая собирался снова нырнуть в толпу, опустил на
его плечо тяжелую руку.
- Стой! - грозно сказал Ермак.
- Зачем стой? - вздрогнув, спросил незнакомец.
- К воеводе пойдем!
Человек побледнел, растерялся, но скоро справился с собой.
- Для чего же к воеводе? Будет время, я и сам к нему пойду.
- Вот и пойдем!.. Расскажешь там, как сюда попал. Да живо! Будешь
упираться, зараз башку сниму!
Неизвестный оглянулся, как бы ища поддержки, но потом, что-то
сообразив, решительно зашагал впереди казака. Видно было, что он не раз
бывал в городе, так как хорошо знал дорогу. Он гнулся и часто хватался за
грудь, словно нес под халатом тяжесть.
Воевода вернулся из церкви и стоял перед открытым окном. За спиной
его скрипел пером подьячий Максимка.
- Эге, да вот и станичник! - воскликнул Черебринской, заметив Ермака.
- Да он не один. Гляди, какого шута тащит сюда!
Дверь распахнулась, и Ермак втолкнул незнакомца в горницу. Человек не
растерялся. Казалось, он только и ждал этой минуты. Втянув голову в плечи,
он засиял и затараторил:
- Ой, ласковый боярин, ой пресветлый князь, какое дело есть!
- Кто ты такой?
Воевода с удивлением разглядывал пленника.
- Прикащик я! Оттуда... - неопределенно махнул рукой незнакомец. - Я
прошу тебя, великий пан, выслушать меня. Только пусть уйдут все!
- Да говори при них! - приказал воевода.
- При них нельзя, боярин. Тут такое... что надо один на один!
- Ты что, прибылый? - спросил воевода, подозрительно косясь на
приведенного.
- Прибылый... К твоей милости!
- Ты не брешешь, сукин сын? - сердито выкрикнул воевода. - Смотри,
коли так, - помедлив согласился он. - Вы, люди добрые, оставьте нас! Коли
что, позову.
Подьячий послушно юркнул за дверь, а Ермак, выходя из горницы,
недовольно подумал: "И что только надумал воевода? Да сего приказчика надо
в мешок и в Волгу. Видать сову по полету!".
За дверями царила тишина. Изредка доносился низкий бас воеводы.
Подьячий неугомонно вертелся подле казака.
- Шишиги турские заслали, непременно! - не мог успокоитья он. -
Доглядчик!
- Откуда знаешь? - пытливо посмотрел на него Ермак.
- На своем веку немало перевидел ворья да изменников. По мурлу вижу -
вертится змея! Подослан!
Между тем в горнице продолжался свой разговор. Воевода прошел к столу
и строго спросил:
- Ну, так сказывай, кто ты и зачем подослан?
- Ой, великий пан, разве невдомек, зачем я пожаловал? - маслянистыми
глазами обласкал Черебринского рыжий. Он потянулся и осторожно дотронулся
до плеча воеводы. Тот брезгливо отодвинулся:
- Не тяни. Сказывай.
Человек на цыпочках подошел к воеводе и зашептал:
- Боярин, я пришел от Касим-паши!
- Как смел! - вскипел воевода.
Незнакомец пожал плечами:
- Посланец я! Вельможный пан хочет есть хлеб, и я хочу. А потом,
потом...
Пленник закопошился, полез в карман своего халата и, вынув оттуда
кожаный мешочек, положил его на стол.
- Это все ваше теперь... Касим-паша прислал...
- Почему ж это мое? - тихо, с угрозой спросил воевода. И, погасив
свой гнев, повторил: - Почему же это мое?
- За услугу, пан! Совсем мало надо от боярина, совсем мало! Надо,
чтобы он бросил Астрахань и увел стрельцов! Даже драки не будет, и все
будет хорошо.
- Ах ты дрянь! - сжал кулак воевода.
- Ой, боже мой, да я же не все выложил! - засутился подосланный. -
Вот еще немного, - он вытащил и положил перед воеводой второй мешочек. -
Ту все золото! А после будет еще...
- Мало! - рявкнул воевода. - Клади еще!
- Больше пока нет! - согнулся в дугу подосланный. - Отпусти, боярин,
еще принесу, только скажи, что все будет так, как просит мудрый
Касим-паша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48