Казаки ожидали встретить богатый, нарядный город, пышность и
величавость, и сильно изумились, когда, вместо ожидаемого, перед ними
раскрылось скопище глиняных хибар, без окон, с плоскими крышами. Вдоль
речных протоков Кутума и Балды тянулись узкие кривые улицы, за ними
высился насыпной вал, а дальше - бревенчатый тын, увенчанный по углам
рублеными башнями.
"Крепость!" - догадался Ермак и направился с ватажкой в сторону
большой башни.
Конники углубились в узкие улочки. Был ранний час, но город уже
проснулся и жил кипучей жизнью. Всюду над мазанками вились дымки, пахло
горелым кизяком. Вдоль грязных немощенных уличек неторопливо стекали
мутные ручейки, изрядно пахло гнилой рыбой. На плоских крышах спозаранку
сидели укутанные в черные покрывала женщины и со скрытым любопытством
наблюдали за проезжими.
Богдашка Брязга не удержался, вскинул голову окрикнул татарок:
- Айда-те, милые, с нами! Гляди, какие очи горячие, а сама прячешься.
А ну, выгляни, бабонька!
- Не надейся, не выглянет. Инако и нельзя, оскоромится, - насмешливо
отозвался лихой станичник.
Из-под копыт коней поднялись тучи пыли и заволокли мазанки, улицы и
любопытных мусульманок. Где-то наверху, с минарета, мулла выкрикивал слова
утренней молитвы:
- Ля иляга илля ллагу!..
Призывы муллы смешивались с ревом ослов, с воплями погонщиков
верблюдов, тянувших караваном в теснине хибар.
Ватажке приходилось часто останавливаться и подолгу пережидать, чтобы
разъехаться с караванами. Дорогу нередко переграждали обозы - вереница арб
на огромных колесах, с ужасным скрипом продвигавшихся к торговой площади,
к видневшемуся издалека караван-сараю.
В открытых настежь лавчонках раздавался дробный стук молотков, -
медники гремели металлом, оружейники в раскаленных горнах плавили железо.
Сидя на низеньких скамеечках, башмачники проворно тачали цветные башмаки и
туфли с загнутыми кверху носками. Из кузнецы разносился оглушительный
грохот и лязг. Тут же, у лавок и мастерских, бродили всклокоченные
бездомные псы, с хриплым лаем сопровождавшие казачью ватажку.
Ермак много перевидал на своем веку, но такая смесь и пестрота
ошеломила его. Вот и шумная площадь распахнулась перед крепостным валом.
- С дороги! С дороги! - выкрикивали оглушенные гамом казаки, но
пестрая многоязычная толпа бурлила вокруг, не боясь быть истоптанной.
Вертясь у лошадиных копыт, резко выкрикивали свой товар продавцы воды и
восточных сладостей. Зазывали к себе мясники, из лавок которых удушливо
пахло кровью и прокисшими кожами. Зазывали персы - продавцы невиданно
красивых ковров. На легком ветре колебались и переливались всеми цветами
радуги развешеные для приманки пестрые ткани: атласы, голубой артагаз,
черный шелк и тафта червчатая, алая, багряная, зеленая... Глаза казаков
разбегались, а продавцы ласково расхваливали свои товары:
- Ай, карош! Ай, красивый!...
Только одни чернобородые персы-менялы с невозмутимым видом сидели у
маленьких разновесов, готовые в любую минуту обменять бухарскую теньгу на
русский ефимок. Да еще торговцы драгоценными камнями важно восседали у
своих лавок и пытливо разглядывали прохожих. Не всякому они показывали
свое добро, скрытое в каморке за кованой дверью. Оборванные нищие, худые и
босые, протягивали костлявые руки и вопили о подаянии.
И кого только на площади не было: и персы, и армяне, индусы и русские
торговые люди, и просто гулебщики, сплывшие в Астрахань за удачей. И все
это разноязычное, многоликое скопище суетилось, спорило, кричало,
торопилось. Только гляди да поглядывай, а то, чего доброго, раздавишь кого
конским копытом!
Еле пробрались казаки сквозь толпу, и тут у вала их властно окрикнул
бородатый осанистый стрелец, с тяжелым бердышом в руке.
- Стой, кто едет?
- С Дона станичники с вестями! - сурово и независимо ответил Ермак.
- На Дону всякие люди есть, - ответил стрелец. - Толком сказывай!
Казаки разгорячились.
- Бей бородатого лешего! - вспыхнул Брязга.
- А ты попробуй, сдачу получишь! - внушительн ответил часовой.
Ермак протянул руку и, оборотясь к ватажке, сказал:
- Не кричать, братцы. Мы на русской земле и по государеву делу
поспешили. Эй, честный воин! - обернулся он к стрельцу. - Скличь старшого!
Московский стрелец пытливо взглянул на Ермакка и отошел, зычно
позвал:
- Андрейка, поди сюда!
Из сторожевой будки вышел высокий статный молодец в голубом кафтане с
кривой саблей на боку. Он дружелюбно спросил:
- Кто звал?
Ермак поклонился ему и сказал учтиво:
- Торопились мы с Дона с вестями к астраханскоу воеводе. Тут на тычке
не к месту о том толковать. Пропусти в крепость!
Андрейка огладил кучерявую бороду:
- Вижу - с дальнего пути люди. Что ж, милости просим. Айда-те,
впускай донцов!
Медленно опустился тесовый подъемный мост. Широко распахнулись
окованные медью ворота крепости, и казачья ватажка молчаливо въехала на
широкую площадку, окруженную крепкими строениями...
Ермака с товарищами провели в каменную светлицу. Впереди легкой
поступью шел все тот же стройный стрелец Андрейка. Он удивлялся казакам:
- И как вы только добрались до Волги: ведомо нам, что в степи ноне
неспокойно, - ногайцы и татары помутились.
Ермак не успел ответить, так как распахнулась дверь, и он переступил
порог. В обширной горнице со слюдяными окнами разливался теплый золотой
свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48