- ...Почему бы этому мальчишке не использовать премию - если он ее
еще получит - на приданое для Лиз Мерримот? Объединить наши фермы и наши
деньги! Она самая красивая девушка в округе, а ее отец - первый после
Лорда Хоу богач. Пусть женится и растит детей к вящей славе Государства,
Церкви и Бога - не говоря уж о радости, которую он доставит этим нам
всем...
Ланк вернулся из кухни с большой тарелкой яичного пудинга. Дослушав
тираду Уолта, он закрыл глаза, вздрогнул и громко сказал:
- Господи, избавь нас от сатанинской гордыни! - с этими словами,
сделав шаг вперед, Ланк зацепился пальцем босой ступни за шкуру хвостатого
медведя на полу и рухнул. Пудинг попал прямо в лысеющую голову Уолта.
Горячий густой джем волной потек по лицу и бороде Уолта, измазал свежий
жилет. Воя от боли, изумления и ярости, Кейдж подскочил. В этот момент за
окном столовой раздался пронзительный крик. Секундой позже в столовую
влетел малыш Тони.
- Джек идет! - кричал он. - Джек вернулся! И мы - богачи! Мы
богачи!..

3
Джек Кейдж услышал пение сирены.
Сирена была очень далеко и в то же время близко. Она была тенью
голоса, звавшего найти телесную оболочку его обладательницы.
Джек сошел с дороги и растворился в густых зарослях. Впереди
двигалась желтая громада Самсона. Рокот струн лиры дробился в зеленом
лабиринте. После нескольких крутых извивов тропы, кружащей между огромными
стволами, Джек остановился, чтобы оглядеться.
Лес прервался, открыв небольшую поляну, похожую на чашу с рассеянным
в зеленом тростнике светом. В центре поляны лежал гранитный валун в два
человеческих роста высотой. На вершине валуна было высечено сиденье.
На этом гранитном троне восседала сирена. Она пела. А еще она
расчесывала свои удивительные красно-золотые волосы раковиной озерной
ресничницы... У ее ног, у самого основания валуна, присев на корточки,
перебирал струны лиры сатир.
Сирена глядела вдоль просеки, туда, где начинался окаймленный
деревьями проспект, который спускался по горному склону и раскрывал
просторную панораму местности к северу от Слашларка. Виднелась и ферма
отца Джека. Она была так далеко, что казалась не больше ладони, но Джек
различал белые шкуры и поблескивающие на солнце рога единорогов,
склонившихся к траве просторных даже издали лугов.
На несколько секунд мысли о гривастых сменились у Джека тоской по
дому. Главное здание фермы отливало красным в лучах солнца, преломленных
прикрепленными к бревнам медного дерева кристаллами. Дом был двухэтажный,
с плоской крышей, построенный так прочно, что способен был выдержать и
внезапный штурм и длительную осаду: посреди двора - колодец, по углам
крыши - катапульты.
Рядом с домом - амбар, за ним - разбитые на отдельные квадраты поля и
фруктовые сады. На самой северной оконечности фермы поднялись над лугом
кадмусы - двенадцать сверкающих клыков цвета земной слоновой кости.
Дорога, идущая мимо фермы, прослеживалась до самого Слашларка,
столицы округа. Самого города не было видно за густо поросшими лесом
холмами.
Сирена встала, чтобы пропеть последние звуки привета стране, куда она
и ее спутник-сатир возвращались после трехлетнего пребывания в далеких
горах, и это вернуло Джека к действительности. Солнечный свет, пробившийся
сквозь крону деревьев, четко обрисовал силуэт сирены на фоне пронзительно
голубого неба. Она была прекрасна, великолепная представительница своей
расы, результат тысячелетнего отбора. По обычаю вийров, на ней не было
ничего, кроме расчески в волосах. Сейчас она пропускала их роскошную
красно-золотую тяжесть сквозь зубцы озерной раковины. Левая грудь сирены с
маленьким розовым соском двигалась вверх-вниз вслед за движениями руки.
Джек не мог оторвать глаз от этой красоты.
Слабый ветерок тронул длинный локон сирены, обнажив изящное, как
морская раковина, ухо. Красавица слегка повернулась, и стало заметно иное,
чем у людей, распределение волос на ее теле: густые, как грива, волосы
начинались у основания шеи и покрывали впадину вдоль позвоночника. С
крестца волосы спадали по крутой кривой, почти как лошадиный хвост.
На ее широких округлых плечах волос не было, как и на остальной части
спины. Джек не видел сирену спереди, но знал, что ее талия покрыта пучками
пушистых волос. Волосы в паху были достаточно длинными и густыми, чтобы
соответствовать даже человеческим представлениям о благопристойности:
казалось, на сирене набедренная повязка.
Сатир был покрыт косматыми волосами от пупка до середины бедер, как
его мифический предок, которому он и его родичи были обязаны своим
прозвищем. Бедра сирен были гладкими, только внизу живота два пушистых
треугольника образовывали подобие ромба, вершина которого приходилась чуть
ниже окруженного кольцом волос пупка.
Это был символ женственности у вийров: буква омикрон, пронзенная
дельтой.
Джек, волнуясь, ждал, когда замрет последний аккорд лиры и затихнет
среди густой зелени сочное контральто сирены.
Наступила тишина. Сирена замерла, высоко подняв голову, как
прекрасная статуя в венце червонного золота. Сатир припал щекой к своему
инструменту, прикрыв глаза, отрешенный от всего окружающего мира.
Джек вышел из-за ствола мятного ореха и хлопнул в ладоши. Даже
внезапный взрыв не смог бы более богохульно нарушить священную для вийров
трепетную тишину первых секунд после песни сирены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62