волчьи уши прижимались к загривку, но лицо еще оставалось человеческим.В чаше пепельницы обнаружились окурки, несколько дюжин. На некоторых имелись следы губной помады, другие были испачканы запекшейся кровью.Чайлд решительно включил в комнате свет и несколько раз щелкнул принесенным с собой фотоаппаратом. Теперь у него было то, за чем он сюда пришел.Можно было попытаться выбраться отсюда, но он по-прежнему не знал, в этом доме Сибил или нет. Кроме того, он надеялся обнаружить еще более убедительные для полиции улики.Он вернулся в потайной ход и теперь выбрал правый коридор. Вскоре тот в свою очередь раздвоился. Поразмыслив, Чайлд вновь свернул направо. Скоро на его пути оказалась лестница, ведущая куда-то вниз.Ступеньки лестницы были скользкими, как мыло. Ему все-таки удалось миновать шесть ступенек, оставаясь при этом на ногах, потом он поскользнулся и грохнулся на спину. И покатился вниз, как по ледяной горке.Он попытался затормозить, вытянув руки в стороны и цепляясь за стены, но стены были такими же скользкими, как и ступени. Внизу в свете все еще работающего фонарика он увидел открытый люк; как раз перед ним ступени сглаживались, образуя желоб. Детектив скользнул вниз, крышка люка захлопнулась над ним — и Чайлд оказался в крохотной каморке с глухими стенами.Он даже не почувствовал запаха газа. Очень скоро Чайлд глубоко и мирно спал. ГЛАВА 14 Чайлду было неизвестно, сколько он проспал. Его револьвер, фонарик, фотоаппарат и наручные часы исчезли. Голова раскалывалась, во рту пересохло, было такое ощущение, будто он приходит в себя после беспробудного трехдневного пьянства. Он обнаружил, что обмочился. Загорелся свет. Чайлд лежал на алых простынях в большой кровати. Комната была ему незнакома. Она была большой, черные стены оказались задрапированы алой тканью с желтой окантовкой. В качестве украшения на одной из стен были прикреплены две перекрещенные рапиры. Пол в комнате был из темного полированного дерева, на нем лежали алые ковры. У стен стояло несколько чугунных стульев с высокими спинками. На их сиденьях лежали алые подушки. В комнате стоял большой деревянный шкаф. Осматривая комнату, Чайлд подумал о страхе, который должны испытывать вампиры перед железом и крестами. В доме было много предметов из железа. Хотя распятий он не видел, часто встречались предметы в виде крестов, такие, как висящие на стене перекрещенные рапиры. Если Игеску был вампиром (Чайлду казалось смешным даже думать об этом), то он не боялся железа и символа креста.Возможно (только возможно), эти создания за сотни лет приобрели иммунитет к столь страшным для них когда-то вещам, если только они когда-нибудь на самом деле боялись железа и распятия.Пошатываясь, Чайлд встал с постели. Он не успел осмотреть стены комнаты в поисках скрытого прохода, через который можно было скрыться, как дверь распахнулась и вошел Глэм. Комната сразу будто уменьшилась в размерах. Подойдя к Чайлду, Глэм посмотрел на него сверху вниз. Чайлд был поражен его светящимися, словно радиоактивными, желтыми глазами. Волосы свисали из ноздрей как сталактиты. Изо рта «шофера» смердело, будто он наелся тухлых осьминогов.— Барон сказал, ты должен прийти на ужин, — проревел он.— В этой одежде?Глэм посмотрел на мокрые штаны Чайлда и усмехнулся.— Барон сказал, ты можешь переодеться, в шкафу есть подходящая одежда.Шкаф своим размером напоминал небольшую комнату. Детектив удивленно поднял брови при виде самых разных предметов мужской и женской одежды, висевшей в нем. Интересно, кому она могла бы принадлежать? Они живы или мертвы? Может, на некоторых тряпках, висящих в шкафу, пришиты ярлыки с фамилиями их бывших владельцев — Колбена и Бадлера? Или ярлыки отпороты, ведь барон не настолько глуп, чтобы оставлять столь явные улики? А может, он именно настолько глуп. Иначе зачем ему посылать эти фильмы в департамент полиции?Нет, Чайлд не считал барона дураком.Вымывшись в роскошной ванне, детектив облачился в найденный в шкафу смокинг. Глэм провел Чайлда через несколько коридоров, потом они спустились вниз по лестнице. Чайлд не узнавал коридоров, по которым они шли, в столовой он тоже никогда не был. Дом был поистине громадным.Столовая была обставлена, насколько Чайлд мог судить, в викторианско-итальянском стиле. Стены комнаты были отделаны серо-черным мрамором. В левой стене разместился внушительных размеров камин, отделанный плитами красного мрамора. Над ним висел портрет сурового седого усатого господина, облаченного в светло-красный сюртук с большими отворотами и белую с оборками сорочку.Пол был вымощен черным мрамором. Массивная мебель — из черного же дерева. Белая вышитая скатерть покрывала стол, на котором стояли массивные серебряные блюда и кубки. Стол освещался тяжелыми высокими серебряными подсвечниками, в которых горели толстые красные свечи. Красные свечи были вставлены и в массивную люстру из горного хрусталя, но они были потушены. Глэм подвел Чайлда к свободному стулу. Барон, сидящий во главе стола, широко улыбнулся, приветствуя его:— Добро пожаловать, мистер Чайлд. Невзирая на печальные обстоятельства — добро пожаловать! Пожалуйста, располагайтесь вон там, рядом с миссис Грасачевой.За столом сидело десять человек: четверо мужчин и шесть женщин: барон, Магда Холиани, миссис Грасачева — самая толстая женщина, какую он когда-либо видел, бабушка барона, которой явно было не меньше ста лет, Вивьен Мабкруф — женщина с тициановскими волосами и чертоголовой змеей в чреве, О'Райли О'Фэйтхэйр — привлекательный брюнет лет тридцати пяти, говоривший с приятным ирландским акцентом и временами обменивавшийся с бароном и Вивьен фразами на неизвестном языке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62