О других нападавших ничего сказано не было, но это не означало, что ничего такого не происходило.
Кикаха постоянно оглядывался, словно птица, остерегавшаяся кошек, но ничего не услышал и не увидел. Шликруму полагалось быть столь же бдительным, как и он, но тот явно чувствовал себя в безопасности.
Это чувство испарилось, словно стакан воды в вакууме. Солдат нагнулся помочь верхнему воину выбраться из шахтного ствола, когда Кикаха вонзил свой нож на несколько дюймов в правую ягодицу воина.
Тот завопил, а затем полетел головой вниз в шахту, получив пинок от Кикахи. Он упал на пытавшегося вскарабкаться воина. Они оба упали на воина внизу, и так далее, пока десять солдат не выпали, пронзительно крича, из отверстия в потолке. Они бухнулись друг на друга, и звуки ударов, по мере того как увеличивался слой тел, слабели.
Шликрум, падавший дольше, чем другие, приземлился, растянувшись, на самом верхнем теле. Хотя он и был ранен, но не потерял сознания. Он вскочил на ноги, но поскользнулся и свалился на кучу тел на полу, потеряв сознание.
К нему подошел, лязгая, офицер в полном доспехе и слегка нагнулся, чтобы спросить его. Из-за гама внизу Кикаха не мог расслышать слов и поэтому прицелился в офицера из лука. Угол стрельбы был неудобным, но он натренировался стрелять под многими углами и послал стрелу верно.
Стрела прошла в соединение пластин шеи и плеча, вонзившись глубоко в тело. Офицер упал вперед. У Кикахи вызвала любопытство пристегнутая к спине рыцаря шкатулка, так как он раньше никогда не видел ничего похожего на нее. Сейчас, однако, было не время ублажать свое любопытство.
Выбравшись из кучи тел, солдаты убежали из поля зрения Кикахи.
Возник гул голосов, а потом воцарилось молчание, когда офицер рявкнул:
– Заткнитесь!
Кикаха узнал голос фон Турбата. Только тогда он начал понимать, что подразумевало собой это вторжение и жестокая охота на него.
Фон Турбат был королем независимого государства Эгесхэйм, горной страны с шестьюдесятью тысячами граждан. Одно время Кикаха как барон Хорст фон Хорстман поддерживал с ним довольно дружеские отношения. После того, как Турбат потерпел поражение от Кикахи на турнире, а затем поймал Кикаху, когда тот занимался любовью с его дочерью, он стал относиться к нему враждебно. Он ясно дал понять, что не будет мстить за смерть Хорстмана, если кто-то убьет его, пока тот находится под крышей дома фон Турбата.
Услышав это, Кикаха немедленно смылся, а позже, играя роль барона-разбойника, ограбил шедший в Эгесхэйм торговый караван. Но обстоятельства вынудили Кикаху бросить свой замок и бежать, спасая жизнь, на этот уровень.
Это произошло несколько лет назад.
Не существовало никакой причины, по которой фон Турбат пошел бы на такой страшный риск и хлопоты, чтобы отомстить Кикахе. Прежде всего, откуда король узнал, что Кикаха здесь? Откуда он мог узнать даже то, что Кикаха – это фон Хорстман? Почему, если он действительно открыл врата и способ их применения, он вторгся в опасный город Таланак? Впрочем, вопросов возникало слишком много.
В то же время, судя по приглушенным голосам и последовавшим топотом бегущих солдат, стало очевидно, что тевтоны поднимутся по другим шахтным стволам. Кикаха сомневался, что многие из них будут в доспехах или тяжело вооружены, поскольку большая часть доспехов и оружия оказалась теперь у него. Они, конечно, пошлют за подкреплением, и ему лучше убраться отсюда.
Затем из кучи выполз один из воинов, и Кикаха пустил в него стрелу. Он быстро пристрелил еще пять тел, действуя по теории, что если кто-то из них сумеет ожить, то он ликвидирует потенциального убийцу. Примерно пять минут он бегал взад-вперед вдоль и поперек по разным туннелям. Три раза ему удалось застать солдат, поднимавшихся по шахтным стволам, и подстрелить верхнего воина.
Дважды он стрелял через шахтные стволы по воинам, шедшим по коридорам.
Но он не мог бегать достаточно быстро, чтобы прикрыть все шахты, а король явно не считался с потерями. В шахтные стволы, куда совались первоначально, лезли вновь, а огни и звуки указывали, что лезли и в другие.
Кикахе пришлось бросить все оружие, кроме своих ножей, чтобы подняться еще по одной вертикальной шахте. Он намеревался найти дорогу к отверстиям, выходившим наружу.
Там, высоко на поверхности горы, на улице Смешанных Благословений, ему, возможно, удастся сбежать.
Однако фон Турбат наверняка должен это знать.
Он расставит по всем улицам лучников.
Если бы только он мог скрываться от солдат здесь, в сети туннелей, до темноты, то ему, возможно, удалось бы проскользнуть по нефритовой скале, то есть он мог бы сделать это, будь там орнаментальные выступы, что облегчило бы его задачу.
Его стала мучить сильная жажда. Он все утро не пил воды, ибо был охвачен жаждой познаний. Теперь потрясение, бой и беготня иссушили его. С нёба у него падала густая сталактитовая слюна, а горло, казалось, наполнено пустынным галечником, выбитым копытами верблюда.
Если понадобится, он может протянуть остаток дня и ночь, но ослабеет. Следовательно, он должен добыть воду. А поскольку существовал только один способ добыть ее, именно этот способ он и выбрал.
Он прокрался обратно к шахте, по которой только что поднялся, но остановился в нескольких футах от неё и улыбнулся. Что это с ним случилось? Он испытал слишком большое потрясение, его обычная хитрость и не скованное условностями мышление оказались на время выжатыми из него. Он прошел мимо шанса на спасение.
Выбирать такой путь было безумием, но сама его ненормальность служила для него лучшей рекомендацией и фактически делала успех мало вероятным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73