- Но можно ли судить
обо мне, не зная истории моей жизни - тут и на Земле? И все равно тебе бы
это не удалось. Сумеешь ли ты понять меня, когда я сам себя не понимаю?
Он замолк, вспомнив другого вождя первобытного племени, сказавшего
ему то же самое. Это было в 1863 году, когда Бартон, консул Ее Величества
на западных африканских островах Фернандо По и Биафра Байт, посетил короля
Дагомеи Желеле. Целью его миссии были переговоры о прекращении в стране
человеческих жертвоприношений и торговли рабами. Он потерпел неудачу, зато
собрал материалов на две книги.
Пьяный, кровожадный, распутный король держался с ним весьма
высокомерно, в отличие от владыки Бенина, окрестившем в его честь одного
из своих подданных. В те времена бенинцы относились к белым очень
дружелюбно. В свой предыдущий визит Бартон даже получил звание почетного
капитана королевской гвардии.
Что касается Желеле, то король как-то заявил Бартону, что он -
хороший человек, но слишком сердитый и неспокойный.
Да, первобытные люди умели читать в душах. По-видимому, чтобы уцелеть
среди них, нужно самому быть провидцем.
Заметив отрешенность Бартона, в разговор вмешался Монат, пришелец со
звезды Тау Кита, и начал рассказывать о своей родине. Вначале островитяне
посматривали на инопланетянина со страхом, но он сумел растопить их
недоверие. Он хорошо знал, как расположить к себе людей. В Мире Реки ему
приходилось это делать каждодневно.
Вскоре Бартон поднялся и сказал, что команде пора устраиваться на
ночь. Поблагодарив ганопо за их гостеприимство, он добавил, что утром
судно тронется в путь. Его намерение провести тут несколько дней
изменилось, жгучий интерес, который он поначалу испытывал к этому народу,
пропал.
- Нам бы очень хотелось, чтобы ты остался, - повторил вождь, - хоть
на несколько дней, хоть на годы. Как ты пожелаешь.
- Благодарю тебя, - поклонился Бартон и с невеселой улыбкой повторил
слова Синдбада-морехода: - "Аллах наделил меня страстью к странствиям". -
Затем, задумчиво пробормотав: - Путешественники, как и поэты - племя
безумцев, - он направился к судну, размышляя, верно ли процитировал свою
книгу.
Теплые доски палубы скрипнули под его босыми ногами, и Бартон
почувствовал, как проходит, отлетает прочь мрачное настроение. Прежде чем
отправиться спать, он распорядился выставить охрану. Фригейт возразил:
уединение их стоянки и доброжелательность островитян гарантировали
безопасность. Но возражения приняты не были. Бартон считал стяжательство
главной движущей силой человеческой природы, и Фригейту, в наказание за
легкомыслие, досталась первая смена.

6
Прислонив к мачте копье, Бартон раскурил сигару. Фригейт остался с
ним; они молча смотрели на меркнущие скопления звезд и рассеивающуюся
пелену облаков. Прошло около получаса. Бледный свет - предвестник зари -
размывал очертания небесных светил. Он расплывался все шире и шире, пока
первые лучи солнца не упали на северную гряду гор.
Легкая вуаль тумана покрывала Реку и ее берега, окутывала деревья на
холмах, где все еще виднелись огни. За холмами высились горные склоны;
вначале пологие, они затем круто вздымались вверх, достигая десяти тысяч
футов.
В первые годы Бартон полагал, что их высота по крайней мере вдвое
больше. Потом он изготовил примитивный угломер и выяснил, что ошибался -
крутизна серо-голубых и черных утесов обманывала глаз. Да, вокруг лежал
мир иллюзий - физических, метафизических, психологических; впрочем, так
было и на Земле.
Фригейт тоже закурил. Почти год он не прикасался к сигаретам, но
сейчас "впал во грех из-за царившей вокруг благодати". Ростом американец
почти не уступал Бартону. Зеленоглазый, темноволосый, с выразительным
подвижным лицом, он невольно привлекал взгляд. Хотя его физиономия не
отличалась правильностью черт - резкие складки у рта, полные губы, упрямый
подбородок - она внушала людям доверие.
На Земле Фригейт, перепробовавший множество занятий, увлекался
литературой и пытался написать беллетризированную биографию Бартона,
озаглавленную "Неистовый рыцарь королевы". К сожалению - или к счастью, -
ему не удалось закончить этот труд.
При первой встрече американец озадачил Бартона, отрекомендовавшись
автором научно-фантастических романов. В своей прошлой жизни Бартон не
встречался с подобным термином и только удивленно поднял брови. Теперь они
снова вернулись к разговору, который длился годами.
Попыхивая сигарой, Бартон сказал:
- Помните, мы толковали о научной фантастике? Вы десятилетиями
занимались этой дьявольщиной, Пит, но я до сих пор не понимаю, чем вы
зарабатывали на хлеб насущный.
Фригейт ухмыльнулся.
- Только не пытайтесь выжать из меня точное определение; боюсь, на
это не способен никто. Скажем, так: я работал в области литературного
жанра, описывающего вымышленные события будущего. Этот жанр называется
научно-фантастическим, поскольку наука играет в нем значительную роль.
Вернее, развитие науки в грядущие века. Причем не только физики или химии,
но и социологических, философских и психологических воззрений,
существовавших при жизни автора.
- Фактически, любой рассказ о будущем - уже научная фантастика.
Причем заметьте - роман, написанный, предположим, в 1960-м и обращенный к
году 1984-му, будет восприниматься как фантастический и через четверть
века.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148