Он сидел
скрестив ноги на куче подушек и богатых ковров, потягивая густое вино из
крошечной чашки.
Кикаха, назвавшийся Ишнакрубелем, выдал свою заботливо приготовленную
историю. Он и его спутник, человек давший обет не разговаривать, пока не
вернется к своей жене в далекой стране Шиашиту, провели несколько лет в
джунглях.
Они искали легендарный затерянный город Зикуант.
Сплетенные черные брови капитана поднялись, и он погладил ниспадавшую
до пояса темно-каштановую бороду. Он попросил их присесть и принять чашу
ахаштумского вина, пока рассказывают свою повесть. Глаза Кикахи сверкнули,
и он усмехнулся, погружаясь в свой рассказ. Вольф его не понимал и все же
был уверен, что его друг был в восторге от своих длинных, богатых на
подробности и приключения выдумок. Он только надеялся, что Кикаха не
увлечется чересчур и не возбудит недоверия у капитана.
Проходили часы, покуда каравелла плыла вниз по реке. Один матрос,
одетый только в алую набедренную повязку, с мешками под глазами, тихо
играл на флейте на фордеке. Им принесли еду на серебряной и золотой
тарелках: зажаренную обезьяну, нафаршированную птицу, твердый черный хлеб
и кислое желе.
Вольф нашел мясо чересчур пряным, но съел.
Солнце приблизилось к своему еженощному повороту за гору, и капитан
поднялся. Он провел их в маленькое святилище позади штурвала. Здесь стоял
идол из зеленого нефрита, Тартартар. Капитан пропел молитву, главную
молитву Властелину. Затем Архюрель опустился на колени перед мелким божком
собственного народа и отвесил глубокий поклон. Матрос побрызгал немного
фимиама на крошечный огонь, пылавший в выемке на коленях у Тартартара. В
то время как пары распространялись по кораблю, те кто придерживался веры
капитана, тоже помолились.
Позже матросы, поклонявшиеся другим богам, оправили свои личные
обряды.
Той ночью спутники лежали на средней палубе на предоставленной им
капитаном куче мехов.
- Не знаю я насчет этого парня, Архюреля, - говорил Кикаха. - Я
рассказал ему, что мы не сумели отыскать город Зикуант, но нашли небольшой
тайник с сокровищами. Хвалиться нечем, но достаточно, чтобы позволить нам
скромно жить без забот по возвращении в Шиашиту. Он не попросил показать
драгоценности, даже хотя я пообещал дать ему за наш проезд большой рубин.
Эти люди заключают сделки не спеша: торопиться в делах - оскорбительно. Но
жадность может одолеть его чувство гостеприимства и деловой этики, если он
подумает, что сможет получить большую добычу всего лишь перерезав нам
глотку и выбросив наши тела в реку.
Он на мгновение замолк. С веток вдоль реки доносились крики множества
птиц. Время от времени какой-то ящер ревел с берега или самой реки.
- Если он собирается сделать что-то бесчестное, то сделает это на
следующей тысяче миль. Это пустынный отрезок реки, после него городки и
города начинают становиться более многочисленными.

В следующий полдень, сидя под установленным для их удобства пологом,
Кикаха презентовал капитану рубин, огромный и прекрасной окраски. За него
Кикаха мог купить у капитана само судно с экипажем в придачу. Кикаха
надеялся, что Архюрель будет более чем удовлетворен им. Капитан и сам мог,
если желал, уйти на покой после его продажи. Затем Кикаха сделал то, чего
хотел бы избежать, да знал, что нельзя. Он вынул остальные драгоценные
камни: алмазы, сапфиры, рубины, гранаты, турмалины и топазы. Архюрель
улыбнулся, облизнув губы и три часа гладил камни. Наконец он заставил себя
отдать их.
Той ночью, пока они лежали в своих постелях на палубе, Кикаха достал
пергаментную карту, позаимствованную им у капитана. Он показал на большой
изгиб реки и постучал пальцем по кружку, отмеченному причудливыми
завитушками слоговых символов хаммонского письма.
- Это город Хотсикш. Он заброшен построившим его народом, подобно
тому, из которого мы отплыли на этом судне, и населен полудиким племенем
визварт. Мы тихо покинем корабль в ночь, когда бросим якорь, и пересечем
тонкий сухопутный перешеек, срезав путь по реке. Возможно мы сумеем
выиграть достаточно времени, чтобы перехватить судно, везущее гворлов.
Если же нет, то мы все равно будем впереди этого судна. Мы сядем на
другого "купца" или, если ни одного не подвернется, найдем визварскую
долбленку с экипажем.
Двенадцать дней спустя "Хриллкуз" пришвартовался у массивного, но
потрескавшегося пирса. На каменном языке толпились визварты и кричали
матросам, показывая им кувшины с дхизом и "золотым дождем", певчих птиц в
деревянных клетках, обезьян и сервалов на поводках, остатки материальной
культуры из спрятанных и разрушенных городов в джунглях, сумки и кошельки,
сделанные из пупырчатых шкур речных ящеров, и плащи из шкур тигров и
леопардов. У них имелся даже детеныш топороклюва, за которого, как они
знали, капитан заплатил хорошую цену и продаст башишубу, королю Шибакуба.
Их главным товаром однако были их женщины. Эти, одетые с ног до головы в
дешевые халаты из алого и зеленого хлопка, фланировали взад-вперед по
пирсу. Они молниеносно распахивали халаты, а потом быстро запахивали их,
одновременно выкрикивая цену проката на ночь изголодавшимся по женщинам
матросам. Мужчины, одетые только в белые тюрбаны и фантастические
гульфики, стояли в стороне, жевали дхиз и усмехались. Все имели духовые
ружья шестифутовой длины и длинные, тонкие и кривые ножи, воткнутые в
спутанные узлы волос на макушках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72