В
районе Эльбы стала расти небольшая группа, или вернее, небольшие группы,
индохеттов. Завоевывая одни народы, поглощая другие, они распространили
свои языки на соседние районы. Но и эти языки со временем изменялись,
порождая германские, славянские, тюркские и, бог знает, какие еще, не
сохранившиеся до наших дней. Вот почему я хочу отправиться в те места и
узнать, существовал ли там индохеттский язык. Затем экспедиция в
восьмитысячный год даст более поздние сведения, и мы сможем составить
своего рода глоттохронологию.
Фон Биллман раскраснелся от возбуждения и не мог сидеть спокойно.
Слишком уже велика была его любовь к древним языкам, так полюбить он не
мог даже женщину. Во всяком случае, так казалось Речел, которая,
естественно, склонна была преувеличивать.
Фон Биллман добавил, что во Франции, а может быть, и во многих других
областях Европы должны были существовать племена, говорившие на баскских
наречиях, как это имеет место здесь, в Иберии. Раз нашлось одно наречие,
если оно, конечно, баскское, могут найтись и другие, а следовательно,
нужно искать и брать в плен больше "языков". Но здесь следовало обдумать
этическую сторону. Одно дело - усыпить и пленить аборигенов, проявивших
враждебность, другое нападать на человеческие существа и лишать их
свободы, пусть даже ненадолго, тем более - во имя науки, имеют ли ученые
на это право?
Грибердсон напомнил, что времени у них всего лишь четыре года. При
таком сроке трудно вести подобные исследования, остается довольствоваться
случайными сведениями. Если они будут скрупулезно рассуждать о "правах"
туземцев, загадка речи до-басков решена не будет.
Он настаивал на том, чтобы продолжать захватывать пленных. В конце
концов, внакладе они не останутся - после допроса их будут отпускать,
нагрузив мясом.
Речел возражала. Она говорила, что для смерти одного из них было
достаточно самого факта пленения. То, что случилось один раз, может
повториться.
- Это произошло потому, что я не был готов к подобной случайности, -
сказал англичанин. - Впредь я буду пользоваться противошоковыми средствами
при первых признаках тревожного синдрома.
Речел это было не по душе, но она уступила. Драммонд заявил, что все
эти люди все равно скоро умрут, да и не стоит горевать, что им придется
вытерпеть ряд мелких неудобств, если это принесет пользу науке.
- А что ты скажешь, если какой-нибудь исследователь из трехтысячного
года отправит тебя в ящик, чтобы провести какой-нибудь эксперимент? -
спросила Речел.
- Ничего. Практика мне может не нравится, но теорию я не отвергаю.
Грибердсон, фон Биллман, Ангрогрим и Дубхаб отправились за новыми
пленниками и вскоре повстречали молодую женщину с двумя детьми, вышедшую
запастись хворостом. Грибердсон остановился: детей он пугать не хотел.
- Если мы будем выбирать, то вернемся с пустыми руками, - сказал фон
Биллман. - Но, может быть, это и к лучшему.
Было видно, что впоследствии он будет думать по-другому.
- Не исключено, что у женщины есть грудной ребенок, которого она
оставила под присмотром родителей, - сказал англичанин.
- Дети очень испугаются, - добавил фон Биллман. Грибердсон улыбнулся,
пожал плечами и вышел из-за камня. Первой увидела его женщина. Она с
визгом отшвырнула хворост, схватила детей в охапку и бросилась бежать.
Мужчины не торопясь пошли по ее следам.
Возле стойбища путь им преградили воины, которых было не меньше
дюжины. Они потрясали копьями и топорами.
Налаживание мирных отношений требовало времени. Прежде всего воинов
утихомирили двумя выстрелами из ракетницы. Грибердсон приблизился,
стараясь на ходу жестами объяснить, что у него миролюбивые намерения.
Случилось так, что ни один его жест не совпал с принятыми в племени, но
туземцы не собирались нападать, так как интуитивно все же поняли, что
пришельцы ничем им не угрожают. И хотя прошло три дня, прежде чем ученые
смогли подходить к любому из дикарей без того, чтобы тот не дрожал от
страха и не пытался удрать, время не пропало даром. Вместо нескольких
насмерть перепуганных пленных ученые смогли общаться с целым племенем. Они
укрепляли свой авторитет, демонстрируя волшебные вещи. Однажды они убили
нескольких бизонов и устроили пир. Вскоре к ним присоединились воташимги,
которые с трудом преодолели подозрительность. Но во избежание
недоразумений Грибердсон посоветовал воинам воташимгов сторониться чужих.
Найдя новый язык, фон Биллман был и счастлив, и разочарован, так как новый
язык не имел ничего общего с обнаруженным им добаскским.
Через две недели ученые и воташимги отправились дальше. Позже они
установили контакт еще с одним племенем, более многочисленным. В нем было
восемьдесят человек.
Охотники использовали бумеранги из тяжелого дерева, и речь этого
племени отчетливо походила на речь северных вотаграбов.
Три недели оседлой жизни фон Биллман провел, записывая речи
аборигенов. На прощание племена устроили банкет. Все ели конину и
лосятину, добытую главным образом Грибердсоном. Именно в те дни поведение
Дубхаба стало тревожить путешественников во времени.
Дубхаб был дружелюбным человеком, всегда улыбался и шутил. Но за
каждой его шуткой угадывалась алчность. Дубхаб был предком всех попрошаек.
Вдобавок он отличался необычным самомнением. Положение в племени его не
удовлетворяло, но до появления пришельцев он мирился с ним и палец о палец
не ударил бы, чтобы его изменить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56