Все почему-то двигались в одном направлении, а Кирше туда не хотелось. Ей хотелось на улицу Красильщиков — заглянуть в тамошние лавочки и поглядеть, каких цветов бывают одежды в таком изумительном сне. Два дня назад они с матерью были там, и Кирша пришла в восторг от великолепия красок, но матушка отказалась купить ей какую-нибудь из замечательных новых материй на тунику.
А за углом там лавка ювелира, куда ее родители вообще ни ногой.
Но в этом сне родителей не было, так что Кирша могла делать все, что ей вздумается.
Почему бы не разбить окно в лавке и взять, что понравится, а потом улететь большой яркой птицей. Или полететь к меньшей луне, узнать, почему она розовая, а по пути найти себе прекрасного принца из Малых Королевств или сардиронского барона, а потом...
Она слишком забегает вперед, решила Кирша. Сперва надо выяснить, есть ли в мире этого сна улица Красильщиков.
Внизу, под ней, народ кричал и вопил, но девушке было не до того. Она со смехом завернула за угол.
* * *
Кто-то орал благим матом, и раздраженный спросонья Кеннан-Насмешннк понял, что именно этот вой его и разбудил.
Шум быстро удалялся — кто бы ни орал, сейчас он удирал, и весьма поспешно. Однако что-то во всем этом встревожило Кеннана, так что он решил снова не засыпать.
Потом по коридору кто-то пробежал, закричала жена его сына Санда, и Кеннан выбрался из постели и схватил халат.
— В чем дело? — осведомился он, выходя в темную прихожую. — Что происходит?
Никто не ответил; он поспешил к двери спальни сына — она стояла открытой. Кеннан помедлил — Акен и Санда дорожили своим уединением — и осторожно переступил порог.
Акена видно не было; Санда свесилась через подоконник.
— Вернись!.. Верните его! — кричала она.
— Что стряслось? — снова спросил Кеннан.
Санда обернулась. Даже в тусклом свете от распахнутого окна Кеннан разглядел слезы на ее щеках.
— Он пропал, — сказала она. — Его забрали.
— Кто пропал? — растерянно переспросил Кеннан.
— Акен, — ответила Санда. — Я была внизу, закрывала ставни, услышала его крик и побежала наверх узнать, что случилось... смотрю — окно распахнуто, и... взгляните на задвижку!
Кеннан взглянул. Железная щеколда была вывернута и смята в комок.
Кеннан все еще ничего не понимал. Не понимал, куда подевался Акен, не понимал, что произошло со щеколдой. Похоже было, что кто-то очень сильный смял ее в кулаке.
Акен был сильным юношей — но не настолько.
— Где он? — спросил Кеннан.
— Там! — Санда махнула в окно. — Я видела, как он летел. Его забрали!
— Кто забрал? — До Кеннана что-то начало доходить, хоть это ему и не нравилось. — И что значит — летел?
— Летел! По воздуху! Как маг! Волшебники его и взяли!
— Санда, да ты свихнулась — зачем волшебникам Акен? И каким волшебникам?
— Тем, что на улицах, — сказала она, тыча вниз пальцем. — Они роятся кругом и все рушат. И они забрали вашего сына. Я видела.
Не то чтобы Кеннан и вправду хотел посмотреть, но он все же на цыпочках пересек комнату и через плечо Санды выглянул в окно.
Все было, как сказала его невестка. Вдоль улиц и над крышами летели на север люди, кое-где за ними летели и вещи — одежда, украшения, мебель., Все это было совершенным безумием.
И нигде ни следа Акена.
* * *
Подобно многим другим, Зарек Бездомный с криком очнулся от кошмара и был весьма удивлен, услышав по меньшей мере дюжину других голосов, вопящих так же, как он. Он сел, не выпуская края побитого молью одеяла, и огляделся.
Он лежал в центре Стофутового поля, неподалеку от места, где Кривой переулок вливается в Пристенную улицу. Кругом валялись драные одеяла, теснились шатры и наспех сколоченные хижины городской бедноты — голоса неслись отовсюду, хотя их число, казалось, быстро уменьшалось.
Неподалеку вспыхнул фонарь, из шатра крошки Пелиррин донеслись взволнованные крики.
— Заткнитесь и дайте спать! — рявкнул кто-то: двое или трое крикунов никак не унимались.
Один голос превратился в тихий стон; другой смолк. Наконец стал слышен единственный звук — женщина подвывала тоненько, на одной ноте: так мог бы плакать ночной ветер, если бы ночь не была так тиха.
— Проклятые волшебники, — проворчал кто-то.
— Так это они? — усомнился его сосед.
— А то кто же? Люди просыпаются все разом и начинают все разом вопить — если это не магия, то я Азрад Великий.
Спорить с этим Зарек не мог; он принялся лениво размышлять, что это были за чары и почему они поразили его. Совершенно ясно, поразили не всех, иначе вопили бы сотни голосов, а не пара дюжин. Но его-то зацепило точно. Глотка у него саднила от крика — впрочем, глотка у него саднила часто, от плохой воды, еще худшей еды и разной заразы, подцепить которую на поле было раз плюнуть.
Он попытался припомнить, почему орал, но вспомнил лишь ощущение удушья и захлопнувшейся ловушки.
«Что бы это значило?» — подумал Зарек. Может быть, что-то важное...
Надо будет с утра сходить на разведку — поболтать со стражей у Западных ворот, задать пару-тройку вопросов в Волшебном квартале: глядишь, и ответят. А может, и подзаработать удастся на том, что он оказался жертвой ошибки в заклинании. По крайней мере угощение он получит наверняка: какой-нибудь любопытный маг вполне может заплатить за рассказ о том, что и как было.
А может, подумалось ему, не стоит ждать до утра. Женщина выла по-прежнему, заснуть все одно не выйдет, а если ждать — денежки с волшебников вполне могут стрясти другие. Он отшвырнул одеяло и вскочил.
Минутой позже женщина перестала ныть, но Зарок уже шагал на восток по городским улицам.
По всему городу народ пытался выяснить, что же случилось;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116