И круто развернулся спиной к своему уютному прошлому.
Барон так легко вскочил в седло, что Куланн, беспокоившийся, выдержит, ли этот немолодой уже человек все тяготы пути, перестал сомневаться в его способностях и махнул рукой, командуя выступление.
Банбери Вентоттен выглядел как и подобало настоящему рыцарю: на нем были сверкающие латы, шлем с витыми рогами по бокам и волосяным гребнем и длинный алый плащ, спускавшийся на круп коня. Он был опоясан длинным тяжелым мечом, которым, впрочем, весьма неплохо владел.
Каэтана подъехала поближе к новому спутнику, тревожно вглядываясь в его лицо, не промелькнет ли тень сожаления или горечи. Но барон даже не обернулся на свой Ноттовей, скрывшийся за поворотом, и выглядел оживленным и радостным.
Они выехали из Эррола через южные ворота и двинулись прямо по дороге, вымощенной белым кирпичом.
– Удобно, – сказал Рогмо. – Вот если бы везде так путешествовать.
– Не радуйтесь, князь, – рассмеялся Банбери. – Здешние дороги лишены всякого смысла и имеют одно-единственное назначение – демонстрировать миру, что и в Ронкадоре их умеют строить. Сейчас она оборвется ни с того ни с сего, и нам снова предстоит странствие по лесам, вплоть до следующего населенного пункта.
– Прекрасно, – одобрила Каэ. – Главное, что Эррол выглядит как и всякая уважающая себя столица, а дальше хоть трава не расти.
– Ну, госпожа, здесь вы преувеличили, – улыбнулся Куланн. – Чего-чего, а травы здесь более чем достаточно.
– А что за следующий город лежит на нашем пути? – спросил Номмо.
– Это вовсе не город, дорогой барон, – ответил ему Вентоттен. – Это поселок. Все большие населенные пункты Ронкадора находятся севернее Эррола, а на юге разбросаны одинокие замки, деревни, поселки. Здесь с трудом выживают, а о том, чтобы возводить какие-нибудь укрепления, и речи нет – людей мало, сил не хватает, постоянные стычки.
– Невеселая картина, – высказал Барнаба свое личное мнение. – Может, ну его, этот поселок? Зачем нам туда заезжать?
– Видите ли, господин Барнаба, этот поселок встретится нам только через полторы недели пути. И нам необходимо будет пополнить запасы продовольствия, выяснить дорогу, потому что в Ронкадоре все течет и изменяется с пугающей скоростью, просто отдохнуть.
– Отдыхать нам некогда, – отрезал толстяк. – Но придется, потому что я уже устал от этих бесконечных гонок.
– Ты же весь день вчера отдыхал! – воскликнул Магнус.
– Вот когда тебе будет столько лет, сколько мне, я посмотрю на тебя, – огрызнулся Барнаба.
– Вы еще сравнительно молоды, – любезно обратился к нему барон. – Я бы многое отдал за ваш возраст.
На секунду воцарилось неловкое молчание.
– Не советую, – наконец буркнул толстяк. – Для этого человек должен сойти с ума или перестать быть человеком. А у вас, барон, это не выйдет. Вы слишком человечны.
Банбери поклонился странному существу и позволил себе спросить у Каэтаны:
– Господин Барнаба не человек?
– Нет.
– Он бог?
– Хуже, господин Вентоттен. Гораздо хуже. Все боги – маленькие дети по сравнению с ним. Тем беспримернее его деяние, его попытка вочеловечиться и прочувствовать на собственной шкуре, что это такое – жить.
– Это заслуживает глубокого уважения, – серьезно ответил барон.
...Ехали быстро. Отдохнувшие и накормленные кони старались изо всех сил, выбивая копытами диковинные ритмы по сухой земле. Тод пользовался предоставленной ему свободой, шныряя по зарослям и охотясь на каких-то упитанных, аппетитных, с его точки зрения, зверьков. Что не мешало ему вечерами умильно выпрашивать какую-нибудь корочку хлеба у обожаемой хозяйки.
– Пес, мне не жалко, – говорила она, протягивая ему ломоть, который он вот уже полчаса пожирал глазами. – Но ты посмотри на свой живот.
Тод послушно смотрел или делал вид, что смотрел, а потом принимался грызть какую-нибудь кость, принесенную очередным своим поклонником. Сангасои души не чаяли в огромной псине, стараясь, когда возможно, побаловать ее чем-нибудь особенным. Не то Тод был еще совсем молодым, когда Рогмо подобрал его на дороге в Кайембу, не то воздух Иманы так на него действовал, но пес еще подрос и теперь вполне мог сойти за небольшую лошадь. А клыки у него стали вообще драконьи. И такой сторож мог разорвать на части любого злоумышленника, который рискнул бы угрожать его госпоже.
Вечерами на привалах, когда все укладывались спать, расставив предварительно сторожевые посты вокруг лагеря, пес валился рядом с Каэтаной и принимался храпеть. Делал он это так громко и вдохновенно, что часто ее будил. Она недовольно ворочалась и толкала Тода локтем в лохматый бок. Однако, несмотря на кажущуюся беспечность, пес спал очень чутко и два-три раза за ночь просыпался, чтобы трусцой обежать лагерь и проверить, все ли в порядке. Он был очень добродушно настроен ко всем своим спутникам и к каждому из ста с лишним человек успевал подбежать в течение дня, обнюхать и поворчать о чем-то своем. Тем более странным показалось Каэтане его необычное поведение, когда неделю спустя, как и обещал барон, они все еще ехали по невероятному, пышному, буйному лесу и все вокруг было по-прежнему: тихо, спокойно и безопасно.
Тод стал проявлять признаки беспокойства задолго до того, как отряд подъехал к относительно небольшому поселку, который разительно отличался от обычных ронкадорских селений. Дома здесь были ничем не отгороженные и никакими стенами не окруженные. Цветные, яркие, с крышами, крытыми соломой, они стояли на высоких фундаментах. Барон Вентоттен поспешил объяснить, что, когда начинается сезон дождей, ручьи и речушки выходят из берегов и часто затапливают низины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141