Но разум оставался ясным и незамутненным.
– А ее вообще нет, – стукнул Каббад по столу серебряной тяжкой чашей. Вино выплеснулось и кровавой лужицей растеклось по светлой столешнице. – Это я тебе говорю, как лучший знаток этой науки… Вот ты ответь, Аддон, что оно такое справедливость? Чувство? Вещь? Нее-еет… В том то и дело, что нет. – Прорицатель звякнул в золп той гонг, и на пороге возник перепуганный раб который никогда не видел кроткого и скромного Каббада в таком состоянии. Тот знаком потребовал еще вина, и, получив желаемое, продолжил: –
Чувство справедливости есть у всякого порядочного смертного или бессмертного, но оно только подсказывает ему, что самой справедливости в происходящем маловато. Или она есть… расскажи хотя бы одну такую историю, и сразу признаю, что есть…
– Я вспомнил, – сказал Кайнен. – Ночью во сне вспомнил, кому был посвящен тот храм, где я убил жреца. Мужу великой Эрби – богу справедливости Каббадаю. Откуда я это знаю, а?! Ну да, он же… то есть ты же мне сам рассказывал.
– Я бы убил их всех с наслаждением прямо возле этого храма, – признался прорицатель. – Они заслужили…
– Заслужили, – согласился Аддон. – Даже не верится, что Глагирия больше нет. Но и сам виноват – вылез из своего сада! Что он тут делал? Он ведь провидец… Небось знал, что здесь все бешеные, крови жаждут, словно вши…
– Потому и пошел, что знал, – зло ответил Каббад. – Надеялся, что сумеет одолеть судьбу, разорвать замкнутый круг. Ты же ему сам твердил. Пока ты жив, у тебя есть выбор. Вот он его и сделал.
– А я не могу. Я буду воевать. Сказать тебе, прорицатель, кто поведет войска врага? Руф Кайнен. Мой любимый сын. И я паду на поле битвы. Мне не стыдно: проиграть Руфу достойно – это уже немало. Я по-прежнему люблю его. Но я думаю, это же я вытащил его из той пещеры, я оживил его, я научил всему, что он знает о людях. Значит, то я, Аддон Кайнен, своими руками создал самого опасного врага для нашей отчизны?
И кто бы из нас ни выиграл эту войну, кто бы ни пал в бою – это несправедливо. Что скажешь, знаток справедливости? Что скажешь, вечно блуждающий по миру и живущий от сна и до сна?
И Кайнен дрожащей неверной рукой ткнул под нос Каббаду маленький амулет, вырезанный из прозрачного, теплого на вид желтого камня.
Двое – Эрби и Каббадай – счастливые и влюбленные.
Хороший был резчик: то, что они влюблены, видно даже на крохотных лицах…
– Там, – Аддон смотрел прямо в глаза своему другу, – в храме Справедливости, в Паднату, была такая же, только большая, в два человеческих роста. Ты и твоя жена. Она тебе часто снится?
– Редко, – сказал прорицатель трезвым и ясным голосом. – Намного реже, чем мне бы хотелось. А если учесть, какая вечность нас разделяет…
– Каково это – любить вечно? – спросил Аддон.
– Так же как тебе любить до смерти. Невыносимо. Но ты не променяешь это чувство ни на какой покой и счастье с кем-то другим. Хотя иногда кажется, что уже помнишь только то, что хочешь помнить, а не то, что было на самом деле.
А Руф…
Возможно, он единственная надежда на то, что эта война закончится иначе, чем предыдущая. И если за осуществление этой надежды тебе придется заплатить убийством сына или смертью от его руки – ты примешь и то и другое. Мы заскорузли от крови, и наши души болят и корчатся под толстой коркой…
Я надеюсь только на то, что однажды мы все соберемся за дружеским столом и посмотрим друг другу прямо в глаза.
– Ты сделал то, что должен был сделать, – прошептал Аддон. – Если бы я был на месте твоего отца, Справедливый, я был бы бесконечно признателен тебе за этот удар. Если никто другой не мог помочь ему, если я – смертный – причинил бы лишнюю боль, а не принес избавление, лучшего, чем умереть от руки своего сына, я не желал бы.
– Спасибо, – вздохнул Каббад.
– Твое желание будет исполнено, смертный, – сказал юноша, возникший из ниоткуда.
Стуча палочкой по мраморным плитам, он шел к столу.
– Данн?
– Я пришел попрощаться, отец. Мне здесь больше нечего делать. У этого мира отняли Жизнь, и у него больше нет никакой Судьбы. Я буду ждать. Ты приходи… И ты, Аддон Кайнен, Хранитель, тоже приходи, когда придет время. Я с радостью встречу тебя.
И он исчез, так и не дойдя до протянутой руки отца.
– Данн, подожди! А Эрби?.. Молчание.
– Когда-нибудь, – предрек Кайнен, – Справедливость восторжествует и вы встретитесь. Пусть не в этот раз и не в этом мире…
– Откуда ты это знаешь, друг человек?
– Понятия не имею. Но :знаю. И ты должен мне верить.
Завтра выступаем в поход, и утром мне нужно иметь ясную, легкую голову. Так что я пошел спать, .Справедливый. Счастливых тебе снов…

В той жизни они больше никогда не вспоминали об этом страшном дне и странном разговоре.


ГЛАВА 11

1

Город-на-Холме был окружен неприступной крепостной стеной, и за ней скрылись крохотные и беззащитные Созидатели.
Нельзя сказать, что в день решающей битвы они были так же хладнокровны и спокойны, как и в обычный день своей жизни, но по-прежнему занимались насущными делами.
Вопоквая-артолу, маленькие пряхи, сучили нити и ткали длинные полотна; такивах-ниан, шадоффниххи – как называли их теперь с легкой руки Руфа, – ухаживали за растениями; шетширо-циор, строители, больше других трудившиеся над возведением крепостных укреплений, грелись на солнце в ожидании новой работы. Когда начнется битва, именно им придется восстанавливать разрушенные участки стены, строить мосты, ловушки, западни. Многие из них погибнут. Они были к этому готовы.
За стенами Города выстроилась армия масаари-нинцае, отборных воинов Небесного владыки Шигауханама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108