И хотя эти люди никогда раньше не встречались, они узнали друг друга сразу же.— Привет, Скиталец, — поздоровалась Эннис.— М-мы уже д-давно тебя ждем, — добавил Кедар, забарабанив пальцами по свернутому в трубку чистому холсту, который он держал под мышкой.
Пайк обнаружил, что Таррант сумел опередить его: безошибочный инстинкт разведчика привел обоих на южную стену навстречу внезапно возникшей опасности. Вот только они оба прибыли на место слишком поздно: противник уже прорвался в Южную башню и с неистовой яростью сражался во внутренних ее помещениях. Воины успели лишь криво усмехнуться, увидев друг друга, прежде чем броситься в гущу схватки.— Кто это? — проревел Пайк, указывая острием меча куда-то вверх.— Рэдд, — узнал его Таррант. — Но что он там делает?Постельничий пробирался высоко над ними и как раз вылезал на крепостную стену. Больше они его никогда не видели. Таррант со своими воинами расчищал себе дорогу сквозь вражеские ряды, отрубая бессмертным противникам ноги и заставляя их тем самым трепетать на полу, превратившись в бессильную кучу плоти. Когда Таррант пробился на стену, в ее дальнем конце он увидел Ребекку. Офицер со товарищи рванулись к ней, одновременно очищая от противника стену и срезая веревочные лестницы. Добежав до девушки, Таррант обнял ее: она всхлипывала, охваченная горем и страхом — и вместе с тем радостью из-за того, что ей самой чудом удалось ускользнуть от неминуемой гибели. Да и сам разведчик неожиданно растерялся. Ему было и не припомнить, когда женские слезы трогали его до такой степени; он сожалел о том, что руки и плечи у него закованы в латы, ему хотелось, чтобы объятия стали еще более горячими и гораздо менее обезличенными.В то же самое время на крепостную стену в другом ее конце поднялись Эмер и Гален, которым, судя по всему, удалось отыскать галерею, опоясывающую по кругу всю Восточную башню. Таррант оправился от невольной вспышки чувств, а Ребекка посмотрела в глаза подруге, не будучи способна скрыть от нее собственную боль.— Твой отец… — начала было она, но тут же осеклась, заметив, что в глазах у Эмер вспыхнул страх. — Он спас мне жизнь…— Он умер, да? — грустно, но без капли истерии в голосе спросила дочь постельничего.— Да. Он умер вместе с… вместе с человеком, который пытался убить меня.— Мы не смогли удержать его. — Эмер боролась со слезами. — Он кричал о том, что хочет воссоединиться с моей матерью.— Сейчас они оба стали частью Паутины, — пытаясь утешить подругу, напомнила Ребекка.Эмер кивнула, потом судорожно сглотнула, чтобы не расплакаться.— Он сам этого хотел, — преисполнившись решимости, сказала она. — А нас ждут другие дела.Она кивнула куда-то на юг, и все посмотрели в сторону соляных равнин. Всего в нескольких сотнях шагов от того места, где они сейчас находились, соль вихрем взмывала в небо. Это было гораздо ближе к замку, чем находилась от него кромка соляных равнин. Пока они наблюдали за этим вихрем, тот осел, осыпался сам по себе, полностью очистив воздух, как будто вдруг откинули серебристо посверкивающий полог. Но зрелище, открывшееся после этого, оказалось еще ужасней: широкий круг яркого пламени, высокая башня демонического огня.А внутри этой башни, вплетенные в пламя, корчились сотни скелетообразных существ, и их тощие тела трепетали в мучительной агонии. И Ребекка узнала беззвучную опасность, присутствие которой ощутила когда-то во сне, и поняла, что древние обитатели города Дерис вновь восстали в мир, в котором светит солнце. Но это вовсе не стало тем чудесным спасением, которого они искали. Здесь, как и в мире, спрятанном под солью, они были всего лишь беспомощными и жалкими существами, были игрушками в руках у могущественных сил.А на самой вершине огненной башни стоял человек — или тот, кто некогда был человеком. Из его уст прозвучали слова, подобные раскатам грома:— Я Тиррел. Ваша судьба у меня на ладони!Король-бог расхохотался, и этот смех потряс замок Крайнего Поля до основания. Глава 80 Лязг мечей стих почти повсюду, когда и монахам, и воинам Монфора стало ясно, что истинная битва, от исхода которой зависит дальнейшая судьба всех, разворачивается между Тиррелом и людьми, стоящими на южной стене замка. Монахи заулыбались в ожидании своей победы, тогда как королевские воины окончательно пали духом и растерялись.Ребекка стояла как вкопанная, остро ощущая собственное ничтожество по сравнению с мощью, которую намеренно продемонстрировал ей воскресший король. Но сознание девушки вновь заткали сны, придав ей, пусть и призрачное, чувство собственной безопасности. Она осознавала, что вокруг нее, то выныривая из небытия, то вновь погружаясь в него, идет какая-то жизнь. Треугольники света вспыхивали в бесконечной тьме. Яснее всего была связь между нею самой, Эмер и Галеном, стоявшими теперь рядом с нею, это был треугольник прочной любви и силы. Кроме того, несколько дальше от нее, замерли, образовав другой треугольник, трое колдунов, и они тоже ждали ее указаний. Ребекка внезапно воспрянула духом. Одним из них был Невилл! Значит, он тоже здесь! Она чувствовала скрытую мощь, присущую этому трио, но поняла, что без ее указаний им не удастся проявить ее. Каждый из них держал в руках знак своего искусства: Кедар — белый, как соль, холст; Эннис — окаменевшую книгу, обложка с которой была уже снята; Невилл — старинную скрипку. Каждый из этих знаков представлял собой врата, ведущие в Паутину, каждые врата ждали мгновения, когда сквозь них побежит поток магии. Внезапное озарение подсказало Ребекке, что каждый из этих знаков был даром древних Еретиков своим нынешним наследникам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135