В
компании с упитанным пожилым дядькой, у которого щеки чуть ли не
на плечах болтаются. В Бологом его не станет. И тогда надо снова
быть начеку и на взводе. А пока я из купе никуда - перед
поездкой целый день тщательно сторонился пива и даже чая, чтобы
затем не потянуло в вагонный сортир.
Через полчасика, когда проводник заглянул в билеты и выдал сырое
бельишко, я был готов к сновидениям. Расчленил влажную кучку,
расстелил и случайно скользнул взглядом по дядьке.
Вначале показалось, что померещилось. А потом. Боже ж мой!
Передо мной сидел доктор Лапеко, который выложил на столик
накладной нос, "лысый" парик, защечные прокладки и чему-то
радовался. Потом еще показал мои складные ножи и тогда его
улыбка доплыла до ушей. Можно, конечно, сейчас рвануть по
проходу с воем: "Рятуйте, люди добры". Но, во-первых, проклятый
доктор запросто опередит меня, прыснув газом или просто ударив
для "иммобилизации" по затылку. А во-вторых, как я стану
доказывать проводнику вредность своего попутчика. Изменением
его физиономии? Только вот, когда полутрезвый проводник наши
билеты проверял, разглядывать какую-либо рожу он и не собирался.
Он и так стошнить боялся.
- Ну как самочувствие, больной?- поинтересовался доктор Лапеко.
- Что ж вы раньше-то не спросили про самочувствие, когда я
только в поезд сел? Личину, понимаешь, чужую напялили. Не
солидно.
- Я берег вашу психику, Борис. Даже сейчас вы имеете довольно
бледный вид.
- Слушайте, доктор, или как вас там, пропишите мне витамины
и отойдите от поезда. Именно ваше присутствие портит мою
нервную систему.
- А то, что надо вернуть денежки за три лишние ампулы, вас
не беспокоит, больной?
- Пожалуй, вы могли бы, неуважаемый айболит, забрать вашу отраву
в самый первый день, хоть три ампулы, хоть все тринадцать.
- Но они же, Борис, принесли вам столько пользы. Четыре
тысячи баксов в подарок получить - от нашего стола вашему!
Неблагодарный вы. Остается вам только повторить слова вождя:
"Благодарность - собачье чувство". А не боитесь, что потом
стыдно будет?.. Я же могу спасти вас от неизбывного стыда. Надо
только уплатить за три лишние ампулы две тысячи "зеленых". Мне
по силам было просто изъять эту наличность у вас, например,
возле Любашиного дома, но я ведь стремлюсь к идеалу.
- Хороший у вас идеал, полезный - половина собранной чужими
руками суммы!
- Именно что половина, именно что моими руками. Я реализую свое
право на справедливое вознаграждение.
Половину хочет взять гад. И дело мое издательское порушить, и
превратить меня в соучастника. Надо бы потянуть время.
- Вы лучше, доктор, скажите, как узнавали обстоятельства моих
поездок. В первый раз вы позвонили и случайно для себя услышали
мое ценное бормотание? Угадал ведь я. А во второй и третий разы?
- Точно так же. Звонил в нужный момент. Вы, прежде чем сделать
инъекцию, задергивали шторы - я же все видел, не сходя с
кресла. Ваши мозги были так чудесно расторможены благодаря
сцеволину. Вы были по-настоящему раскрепощенной личностью...
Кстати, чтобы помочь вам разобраться с Любой, я унизился до
заурядной слежки - хотелось оградить вас от превратностей
судьбы. Ладно, давайте делиться. Ведь я сейчас проявляю лучшие
гражданские свойства: стремление к равенству и социальной
справедливости.
- Когда это касается чужих накоплений. Вы, я смотрю, верный
ленинец... Значит так, делиться я с вами не буду и
соответственно не тороплюсь стать соучастником мокрых дел. Но
даю вам возможность унести ногти, доносительство не относится
к числу моих хобби.
Почему я так отважно высказался? Это произошло автоматически,
что-то изнутри воспротивилось предложению доктора. Впечатление
было такое, что меня скрепила невесть откуда взявшаяся стальная
арматура.
- Вы, Борис, действительно полноценный соучастник. Разве вы не
желали скорой кончины всем четверым свежеупокоившимся особам? Так
что мой лавровый венец вполне делится пополам.
- Даже если так, то желания уголовно ненаказуемы, господин
Лапеко.
Не имея разумных доводов, доктор стал выступать в роли духовной
оппозиции.
- Но желания - уже грех. Я, как добрый волшебник,
материализовал ваш грех - искупляйте на здоровье... Ага, мы не
способны к нравственному очищению. У нас только страх и ужас за
убогую писательскую карьерку. Неужели нам неведомо, что Толстого
с Булгаковым мы не будем напоминать даже в темное время суток?
Хотя первый гений уже никому не интересен, а второго лет через
десять станут любить только авторы учебников. Мы же выскользнем
из памяти читателя, как только перестанем раздражать его
зрительные рецепторы... Да, вы все-таки очень приземленный тип,
Лямин.
- А вы очень утонченный. Особенно, когда ножом под ребрами
ковыряете.- огрызнулся я.
- Тогда поговорим на земном языке, но без всяких грубостей.-
доктор достал из кармана пистолет системы "ПБ", тот, который
сейчас можно приобрести на любом углу за триста долларов. Затем,
посвистывая, насадил глушак на ствол.
- Ну и...
- Сами понимаете, пациент, что ваш уход с игрового поля будет
классически чистым. Ведь вашими денежками, по идее, может
заинтересоваться любой попутчик, в том числе и щекастый дедуля из
Бологого, который собрался купить себе мотоцикл с коляской и
хрюшку. Ну, так будем делиться?
- Не будем.- рьяно возразил я. Ответ на уровне "всех не
перекусаешь". С чего я так откликнулся, пойди пойми. Казалось,
на секунду я стал микрофоном, через который заговорил кто-то
сильный и смелый. Может, это лечение сцеволином на меня
подействовало, обеззаразив мой вечный страх?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23