Когда вызывались матрицы-регуляторы "горячего энтузиазма" и "глубокой
ответственности", пациенты с неукротимым упорством и с выписанной на лицах
внимательностью бросались обучаться разным ремеслам, в том числе плетению
лаптей и вышиванию гладью. Дополнительным воздействием матрицы "полного
спокойствия" удавалось достичь того, что двенадцать часов подряд наши
подопытные без устали вышивали или вязали, на призывы к приему пищи не
откликались, мочились под себя, то есть пребывали в состоянии "трудовой
нирваны".
Короче, за их рабочую биографию можно было теперь не беспокоится. А Бореев
вполне уверился, что как минимум проблему трудовой дисциплины, прогулов и
интенсификации труда мы решили. И с так называемой "свободой воли" мы
расправились, и в головах подопытных перестали гулять свисты. Что это было
устроено с помощью нечистой силы - профессора не тревожило. Он собирался
смело прививать общественно полезные формы инстинктивного поведения, чтобы
в итоге придти к назначаемой и программируемой судьбе.
Не знаю, насколько полезные, но наглядные формы мы получили. С помощью
матрицы-регулятора "истинной веры" удалось внушить пациентам, что самая
чистая и полезная вода - это та, что в сливном бачке. Так что в конце обеда
все сотрапезники предпочитали ее самому вкусному компоту.
Кстати, все метантропные матрицы, согласно Бореевской теории объединялись -
по принципу сродства - в так называемые "дома". Имена он подобрал им
шумерско-вавилонские, со значением. Например, "дом Иштар", "дом Нергала"
или "дом Бела".
Одного пациента, бывшего "наркома" из "Сайгона", удалось превратить в
прирожденного боксера. Тут, правда, пришлось повозиться. К подопытному были
прилеплены датчики - инфракрасные излучатели, сигналы которых заводились в
компьютер. Умный ящик, в свою очередь, предлагал свежевыпекаемому боксеру
идеальную схему атаки или защиты, характерную для Мохамеда Али. И когда
тренируемый-дрессируемый нарушал ее, то получал ощутимый разряд от
электрода, вмонтированного в датчик. Все это сопровождалось писками
обучаемого и воздействием регулятора "искреннего послушания" из "дома
Бела"... Через пару недель новоявленного боксера можно было выставлять на
первый разряд. По крайней мере, он уложил в нокдаун одного из наших
быков-охранников.
Пунктом вторым пошли совместные тренировки операторов и пациентов. На этом
перспективном направлении из "отдыхающих" должны были получиться биороботы
с управляемым поведением и кодируемой судьбой.
Сперва тренировка на синхронность при отсутствии зрительного контакта.
Когда "ведущий" оператор медленно двигает каким-нибудь своим членом, а
"ведомый" пациент обязан угадать движение и повторить в точности. Для этого
его датчики связаны через компьютер с датчиками, закрепленными на
операторе, а "раздражитель" вызывает подходящие матрицы из "домов" Бела и
Нергала. За нерадивость в игре "угадайка" пациенту полагались противные
удары током, ощущение позора и предчувствие новой кары. За правильные
повторы - легкость в непострадавшей телесной мякоти, радость от своей
бойкой исполнительности, а в конце - дополнительная прогулка, или доза
амфетаминов, или фильм-боевик по видику, или сигарета, или газета, или
допуск в бокс с бабой.
Последнее лично придумал Бореев, он же велел колоть дамочку окситоцином,
чтобы ей всегда хотелось "съесть" мужика. Впрочем, под воздействием "дома
Иштар" она и так была страстной и неутомимой - некоторые "отдыхающие" даже
валились в обморок после сеанса любви с ней. А первый счастливый любовник
так переусердствовал со своей страстью, что попал в лазарет с истощившимися
железками, и жизнь сохранил только благодаря скорой медицинской помощи и
матрицам "небесного покоя" из "дома безмятежного Ану".
Вскоре операторы стали примечать, что в "угадайке" пациенты показывают куда
большую восприимчивость, чем должно быть при любой сметливости. Процент
неверных и случайных движений таял, как лед в стакане чая. Подопытные,
спасая свою мякоть от разрядов, а душу от огорчения, начинали "на лету"
ухватывать, чего от них каждую секунду хочет иметь оператор за стеной.
Ну просто мечта народного вождя, который сможет теперь прясть ниточку
судьбы для каждого своего подопечного и направлять старательные массы на
разные подвиги: передвигать Пик Коммунизма в центр столицы, поворачивать
цунами в обратную сторону и так далее.
Кстати, те сотрудники проекта, что особенно намастачились в дрессировке,
даже рассказывали о чувстве "совмещения" с пациентами, из-за которого
начинались странные "спецэффекты" в голове. Одного яйцеголового умника,
моего напарника по смене, вдруг стал мучить вопрос, как подластиться к
нашей стакилограммовой красотке, в нем появилась тоска по какому-ту вермуту
с тошнотворным вкусом и запахом, особую тревогу вызывало чрезмерное
количество дырочек от уколов на ягодицах - понравится ли это в будущем
девушкам. Только внимательное разглядывание собственной задницы позволяло
снять наваждение.
Нашептывали это операторы друг дружке в столовке за приемом вкусной пищи,
но никак не Борееву, который почему-то внушал всем неприязнь, словно
мышиный король.
Лично я не увлекался таким видом спорта как "взятие под контроль". Особенно
избегал работать с Фимой Гольденбергом. Мне все казалось, что в нем таится
какая-то зловредная для меня сила.
Бореев не боялся, что метантропные матрицы однажды вплотную займутся
руководящим составом. Предохранение заключалось в том, что "раздражители"
Ф-поля усиливали и модулировали характерную ауру (это слово прижилось)
только подопытных граждан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122