Но Нежданов внезапно поднялся.
- Я пойду, - сказал он, - теперь же; а то это все очень любезно - только слегка на водевиль с переодеваньем смахивает. Не беспокойся, - обратился он к Соломину, - я твоих фабричных не трону. Поболтаюсь по окрестностям, вернусь и тебе, Марианна, расскажу мои похождения, если только будет что рассказывать. Дай руку на счастье!
- Чайку бы сперва, - заметила Татьяна.
- Нет, что за чайничанье! Если нужно - я в трактир зайду или просто в кабак.
Татьяна качнула головой.
- У нас теперь по большим-то по дорогам трактиров этих развелось, что блох в овечьей шубе. Села все пространные, вот хоть бы Балмасово...
- Прощайте, до свиданья... счастливо оставаться! - поправил себя Нежданов, входя в свою мещанскую роль.
Но не успел он приблизиться к двери, как из коридора перед самым его носом вынырнул Павел и, вручая ему высокий, тонкий посох с вырезанной в виде винта, во всю его длину, полосой коры, промолвил:
- Извольте получить, Алексей Дмитрич, - подпирайтесь на ходу, и чем вы эту самую палочку дальше от себя отставлять будете, тем приятнее будет.
Нежданов взял посох молча и удалился; за ним и Павел. Татьяна хотела было уйти также; Марианна приподнялась и остановила ее.
- Погодите, Татьяна Осиповна; мне вы нужны.
- А я сейчас вернусь, да с самоваром. Ваш товарищ ушел без чаю; вишь - уж очень ему приспичило... А вам-то с чего себя казнить? Дальше - виднее будет.
Татьяна вышла, Соломин тоже встал. Марианна стояла к нему спиной; и когда она наконец обернулась к нему, - так как он очень долго не промолвил ни единого слова, - то увидена на его лице, в его глазах, на нее устремленных, выражение, какого она прежде у него не замечала: выражение вопросительное, беспокойное, почти любопытствующее. Она смутилась и опять покраснела. А Соломину словно стало совестно того, что она уловила на его лице, и он заговорил громче обыкновенного:
- Так так-то, Марианна... Вот вы и начали.
- Какое начала, Василий Федотыч! Что это за начало? Мне что-то вдруг очень неловко становится. Алексей правду сказал: мы точно какую-то комедию играем.
Соломин сел опять на стул.
- Да позвольте, Марианна...Как же вы себе это представляете: начать? Не баррикады же строить со знаменем наверху - да: ура! за республику! Это же и не женское дело. А вот вы сегодня какую-нибудь Лукерью чему-нибудь доброму научите; и трудно вам это будет, потому что не легко понимает Лукерья и вас чуждается, да еще воображает, что ей совсем не нужно то, чему вы ее учить собираетесь; а недели через две или три вы с другой Лукерьей помучитесь; а пока - ребеночка вы помоете или азбуку ему покажете, или больному лекарство дадите... вот вам и начало.
- Да ведь это сестры милосердия делают, Василий Федотыч! Для чего ж мне тогда...все это? - Марианна указала на себя и вокруг себя неопределенным движением рукм. - Я о другом мечтала.
- Вам хотелось собой пожертвовать?
Глаза у Марианны заблистали.
- Да...да...да!
- А Нежданов?
Марианна пожала плечом.
- Нежданов! Мы пойдем вместе...или я пойду одна.
Соломин пристально посмотрел на Марианну.
- Знаете что, Марианна...Вы извините неприличность выражения...но, по-моему, шелудивому мальчику волосы расчесать - жертва, и большая жертва, на которую не многие способны.
- Да я и от этого не отказываюсь, Василий Федотыч.
- Я знаю, что не отказываетесь! Да, вы на это способны. И вы будете - пока - делать это; а потом, пожалуй, - и другое.
- Но для этого надо поучиться у Татьяны!
- И прекрасно...учитесь. Вы будете чумичкой горшки мыть, щипать кур...А там, кто знает, может быть, спасете отечество!
- Вы смеетесь надо мною, Василий Федотыч.
Соломин медленно потряс головою.
- О моя милая Марианна, поверьте: не смеюсь я над вами, и в моих словах простая правда. Вы уже теперь, все вы, русские женщины, дельнее и выше нас, мужчин.
Марианна подняла опустившиеся глаза.
- Я бы хотела оправдать ваши ожидания, Соломин... а там - хоть умереть!
Соломин встал.
- Нет, живите... живите! Это главное. Кстати, не хотите ли вы узнать, что происходит теперь в вашем доме по поводу вашего бегства? Не принимают ли мер каких? Стоит только слово шепнуть Павлу - все разведает мигом.
Марианна изумилась.
- Какой он у вас необыкновенный человек!
- Да... довольно удивительный. Вот когда вас нужно будет браком сочетать с Алексеем - он тоже это устроит с Зосимой... Помните, я вам говорил, есть такой поп... Да ведь пока еще не нужно? Нет?
- Нет.
- А нет - так нет. - Соломин подошел к двери, разделявшей обе комнатки Нежданова и Марианны, - и нагнулся к замку.
- Что вы там смотрите? - спросила Марианна.
- А запирает ли ключ?
- Запирает, - шепнула Марианна.
Соломин обернулся к ней. Она не поднимала глаз.
- Так не нужно разведывать, какие намерения Сипягиных ? - весело промолвил он, - не нужно?
Соломин хотел удалиться.
- Василий Федотыч...
- Что прикажете?
- Скажите, пожалуйста, отчего вы, всегда такой молчаливый, так разговорчивы со мной? Вы не поверите, как это меня радует.
- Отчего? - Соломин взял обе ее маленькие, мягкие руки в свои большие, жесткие. - Отчего? Ну, да, должно быть, оттого, что я вас очень люблю. Прощайте.
Он вышел... Марианна постояла, поглядела ему вслед, подумала - и отправилась к Татьяне, которая еще не успела принести ей самовар и у которой она, правда, напилась чаю, но также мыла чумичкой горшки, и кур щипала, и даже расчесала какому-то мальчику его вихрястую голову.
К обеденному времени она вернулась на свою квартирку ... Ей не пришлось долго дожидаться Нежданова.
Он возвратился усталый, запыленный - и так и упал на диван. Она тотчас подсела к нему.
- Ну что?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90