и он пошел с ней рядом.
- Почему вы это думаете? - спросил он погодя немного.
- А разве нет? В таком случае она дурно распорядилась сегодня. Воображаю, как она хлопотала, как расставляла свои маленькие сети!
Нежданов ни слова не промолвил и только сбоку посмотрел на свою странную собеседницу.
- Послушайте, - продолжала она, - я не стану притворяться: я не люблю Валентины Михайловны - и вы это очень хорошо знаете. Я могу вам показаться несправедливой... но вы сперва подумайте...
Голос пресекся у Марианны. Она краснела, она волновалась ... Волнение у ней всегда принимало такой вид, как будто она злится.
Вы, вероятно, спрашиваете себя, - начала она снова, - зачем эта барышня мне все это рассказывает? Вы, должно быть, то же самое подумали, когда я вам сообщила известие...насчет господина Маркелова.
Она вдруг нагнулась, сорвала небольшой грибок, переломила его пополам и отбросила в сторону.
- Вы ошибаетесь, Марианна Викентьевна, - промолвил Нежданов, - я, напротив, подумал, что я внушаю вам доверие, и эта мысль мне была очень приятна.
Нежданов сказал не полную правду: эта мысль только теперь пришла ему в голову.
Марианна мгновенно глянула на него. До тех пор она все отворачивалась.
- Вы не то чтобы внушали мне доверие, - проговорила она, как бы размышляя, - вы ведь мне совсем чужой.
Но ваше положение и мое - очень схожи. Мы оба одинаково несчастливы; вот что нас связывает.
- Вы несчастливы? - спросил Нежданов.
- А вы - нет? - отвечала Марианна.
Он ничего не сказал.
- Вам известна моя история? - заговорила она с живостью, - история моего отца? его ссылка? Нет? Ну, так знайте же, что он был взят под суд, найден виноватым, лишен чинов... и всего - и сослан в Сибирь. Потом он умер... мать моя тоже умерла. Дядя мой, господин Сипягин, брат моей матери, призрел меня я у него на хлебах, он мой благодетель, и Валентина Михайловна моя благодетельница, - а я им плачу черной неблагодарностью, потому что у меня, должно быть, сердце черствое - и чужой хлеб горек - и я не умею переносить снисходительных оскорблений - и покровительства не терплю... и не умею скрывать - и когда меня беспрестанно колют булавками, я только оттого не кричу, что я очень горда.
Произнося эти отрывочные речи, Марианна шла все быстрей и быстрей.
Она вдруг остановилась.
- Знаете ли, что моя тетка, чтобы только сбыть меня с рук, прочит меня... за этого гадкого Калломейцева? Ведь ей известны мои убежденья, ведь я в глазах ее нигилистка - а он! Я, конечно, ему не нравлюсь, я ведь некрасива, но продать меня можно. Ведь это тоже благодеяние!
- Зачем же вы... - начал было Нежданов и запнулся.
Марианна опять мгновенно глянула на него.
- Зачем я не приняла предложение господина Маркелова, хотите вы сказать? Не так ли? Да; но что же делать? Он хороший человек. Но я не виновата, я не люблю его.
Марианна снова пошла вперед, как бы желая избавить своего собеседника от обязанности чем-нибудь отозваться на это нежданное признание. Они оба достигли конца аллеи. Марианна проворно свернула на узкую дорожку, проложенную сквозь сплошной ельник, и пошла по ней. Нежданов отправился за Марианной. Он ощущал двойное недоумение: чудно ему казалось, каким образом эта дикая девушка вдруг так откровенничает с ним, и еще больше дивился тому, что откровенность эта его нисколько не поражает, что он находит ее естественной.
Марианна вдруг обернулась и стала посреди, дорожки, так что ее лицо пришлось на расстоянии аршина от лица Нежданова, - и глаза ее вонзились прямо в его глаза.
- Алексей Дмитрич, - заговорила она, - не думайте, что моя тетка зла... Нет! она вся - ложь, она комедиантка, она позерка - она хочет, чтобы все ее обожали как красавицу и благоговели перед нею, как перед святою! Она придумает задушевное слово, скажет его одному, а потом повторяет это же слово другому и третьему - и все с таким видом, как будто она сейчас это слово придумала, и тут же кстати играет своими чудесными глазами! Она самое себя очень хорошо знает - она знает, что похожа на мадонну, и никого не любит! Притворяется, что все возится с Колей, а только всего и делает, что говорит о нем с умными людьми. Сама она никому зла не желает... Она вся - благоволение! Но пускай вам в ее присутствии все кости в теле переломают... ей ничего! Она пальцем не пошевельнет, чтобы вас избавить; а если ей это нужно или выгодно... тогда... о, тогда!
Марианна умолкла. Желчь душила ее, она решилась дать ей волю, она не могла удержаться - но речь ее невольно обрывалась. Марианна принадлежала к особенному разряду несчастных существ - (в России они стали попадаться довольно часто)... Справедливость удовлетворяет, но не радует их, а несправедливость, на которую они страшно чутки, возмущает их до дна души. Пока она говорила, Нежданов глядел на нее внимательно; ее покрасневшее лицо, с слегка разбросанными короткими волосами, с трепетным подергиваньем тонких губ, показалось ему и угрожающим, и значительным - и красивым. Солнечный свет, перехваченный частой сеткой ветвей, лежал у ней на лбу золотым косым пятном и этот огненный язык шел к возбужденному выражению всего ее лица, к широко раскрытым, недвижным и блестящим глазам, к горячему звуку ее голоса.
- Скажите, - спросил ее наконец Нежданов, - отчего вы меня назвали несчастливым? Разве вам известно мое прошедшее?
Марианна кивнула головою.
- Да.
- То есть... как же так известно? Вам кто-нибудь говорил обо мне?
- Мне известно... ваше происхождение.
- Вам известно...Кто же вам сказал?
- Да все та же - та же Валентина Михайловна, которою вы так очарованы. Она не преминула заметить при мне, по обыкновенью вскользь, но внятно - не с сожаленьем, а как либералка, которая выше всяких предрассудков, - что вот, мол, какая существует случайность в жизни вашего нового учителя!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90