"Пожалуйте сюда; Ирина Павловна сейчас придут". Он посмотрел на нее с недоумением . Она улыбнулась, повторила: "Пожалуйте, пожалуйте", - и ввела его в небольшую комнату, находившуюся напротив Ирининой спальни и наполненную дорожными сундуками и чемоданами, а сама тотчас исчезла, легохонько притворивши дверь. Не успел Литвинов оглянуться, как та же дверь быстро распахнулась и в розовом бальном платье, с жемчугом в волосах и на шее, появилась Ирина. Она так и бросилась к нему, схватила его за обе руки и несколько мгновений оставалась безмолвной; глаза ее сияли и грудь поднималась, словно она взбежала на высоту.
- Я не могла принять... вас там,- начала она торопливым шепотом,- мы сейчас едем на званый обед, но я непременно хотела вас видеть... Ведь это ваша невеста была, с которой я вас встретила сегодня?
- Да, это была моя невеста,- проговорил Литвинов, упирая на слове "была".
- Так вот я хотела увидать вас на одну минуту, чтобы сказать вам, что вы должны считать себя совершенно свободным, что все то, что произошло вчера, не должно нисколько менять ваши решения...
- Ирина! - воскликнул Литвинов,- зачем ты это говоришь ?
Он произнес эти слова громким голосом... Беззаветная страсть прозвучала в них. Ирина на миг невольно закрыла глаза.
- О, мой милый! - продолжала она шепотом еще более тихим, но с увлечением неудержимым,- ты не знаешь, как я тебя люблю, но вчера я только долг свой заплатила, я загладила прошедшую вину... Ах! я не могла отдать тебе мою молодость, как бы я хотела, но никаких обязанностей я не наложила на тебя, ни от какого обещания я не разрешила тебя, мой милый! Делай что хочешь, ты свободен как воздух, ты ничем не связан, знай это, знай!
- Но я не могу жить без тебя, Ирина,- перебил ее уже шепотом Литвинов,- я твой навек и навсегда со вчерашнего дня... Только у ног твоих могу я дышать...
Он трепетно припал к ее рукам. Ирина посмотрела на его наклоненную голову.
- Ну так знай же,- промолвила она,- что и я на все готова, что и я не пожалею никого и ничего. Как ты решишь, так и будет. Я тоже навек твоя... твоя. Кто-то осторожно постучался в дверь. Ирина нагнулась, еще раз шепнула: "Твоя... прощай!" - Литвинов почувствовал на волосах своих ее дыхание, прикосновение ее губ. Когда он выпрямился, ее уже не было в комнате, только платье ее прошумело в коридоре и издали послышался голос Ратмирова: "Еh bien! Vous ne venez pas?". Литвинов присел на высокий сундук и закрыл себе лицо. Женский запах, тонкий и свежий, повеял на него... Ирина держала его руки в своих руках. "Это слишком... слишком",- думалось ему. Девочка вошла в комнату и, снова улыбнувшись в ответ на его тревожный взгляд, промолвила:
- Извольте идти-с, пока...
Он встал и вышел из гостиницы. Нечего было и думать тотчас возвратиться домой: надо было остепениться. Сердце в нем билось протяжно и неровно; земля, казалось, слабо двигалась под ногами. Литвинов опять отправился по Лихтенталевской аллее. Он понимал, что наступало мгновенье решительное, что откладывать дальше, скрываться, отворачиваться - становилось невозможным, что объяснение с Татьяной неизбежно; он представлял, как она там сидит и не шевелится и ждет его... он предчувствовал, что он ей скажет; но как приступить, как начать?
Он махнул рукой на все свое правильное, благоустроенное, добропорядочное будущее: он знал, что он бросается очертя голову в омут, куда и заглядывать не следовало... Но не это его смущало. То дело было поконченное, а как предстать перед своего судью? И хоть бы точно судья его встретил - ангел с пламенным мечом: легче было бы преступному сердцу... а то еще самому придется нож вонзать ... Безобразно! А вернуться назад, отказаться от того, другого, воспользоваться свободой, которую ему сулят, которую признают за ним... Нет! лучше умереть! Нет, не надо той постылой свободы... а низвергнуться в прах, и чтобы те глаза с любовию склонились...
- Григорий Михайлыч!- промолвил чей-то печальный голос, и чья-то рука тяжело легла на Литвинова.
Он оглянулся не без испуга и узнал Потугина.
- Извините меня, Григорий Михайлыч,- начал тот с обычной своей ужимкой,я, может бытъ, вас обеспокоил, но, увидав вас издали, я подумал... Впрочем, если вам не до меня...
- Напротив, я очень рад,- процедил сквозь зубы Литвинов.
Потугин пошел с ним рядом.
- Прекрасный вечер,- начал он,- так тепло! Вы давно гуляете?
- Нет, недавно.
- Да что же я спрашиваю; я видел, как вы шли из Нotel de l'Europe.
- Так вы за мной шли следом?
- Да.
- Вы имеете мне что сказать?
- Да,- чуть слышно повторил Потугин.
Литвинов остановился и посмотрел на своего непрошеного собеседника. Лицо его было бледно, глаза блуждали; давнишнее, старое горе, казалось, выступило на его искаженных чертах.
- Что же, собственно, такое вы хотите мне сказать ? - медленно проговорил Литвинов и опять двинулся вперед.
- А вот позвольте... сейчас. Если вам все равно - присядемте вот тут на скамеечку. Здесь будет удобнее.
- Да это что-то таинственное,- промолвил Литвинов, садясь возле него.- Вам словно не по себе, Созонт Иваныч.
- Нет, мне ничего; и таинственного тоже ничего нет. Я, собственно, хотел вам сообщить... то впечатление, которое произвела на меня ваша невеста... ведь она, кажется, ваша невеста?.. ну, словом, та девица, с которой вы меня сегодня познакомили. Я должен сказать, что я в течение всей своей жизни не встречал существа более симпатичного. Это золотое сердце, истинно ангельская душа.
Потугин произнес все эти слова с тем же горьким и скорбным видом, так что даже Литвинов не мог не заметить странного противоречия между выражением его лица и его речами.
- Вы совершенно справедливо оценили Татьяну Петровну, - начал Литвинов,хотя мне приходится удивляться, во-первых, тому, что вам известны мои отношения к ней, а во-вторых, и тому, как скоро вы ее разгадали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58