- Аvez-vous des papiros? - спросила, картавя, одна из дам.
- Dе vrais papelitos,comtesse.
- "Deux gendarmes un beau dimanche",- чуть не со скрипом зубов затянул опять подслеповатый генерал.
- Вы должны непременно посетить нас,- говорила между тем Литвинову Ирина.Мы живем в Ноtel dе L'Europe. От четырех до шести я всегда дома. Мы с вами так давно не видались.
Литвинов глянул на Ирину, она не опустила глаз.
- Да, Ирина Павловна, давно. С Москвы.
- С Москвы, с Москвы,- повторила она с расстановкой .- Приходите, мы потолкуем, старину вспомянем. А знаете ли, Григорий Михайлыч, вы не много переменились .
- В самом деле? А вы вот переменились, Ирина Павловна .
- Я постарела.
- Нет. Я не то хотел сказать...
- Irene? - вопросительно промолвила одна из дам с желтою шляпкой на желтых волосах, предварительно нашептавшись и похихикавши с сидевшим возле нее кавалером .- Irеnе?
- Я постарела,- продолжала Ирина, не отвечая даме, - но я не переменилась. Нет, нет, я ни в чем не переменилась .
- "Deux gendarmes un beau dimanche!" - раздалось опять. Раздражительный генерал помнил только первый стих известной песенки.
- Все еще покалывает, ваше сиятельство,- громко и на о проговорил тучный генерал с бакенбардами, вероятно намекая на какую-нибудь забавную, всему бомонду известную историю, и, засмеявшись коротким деревянным смехом, опять уставился в воздух. Все остальное общество также засмеялось.
-What a sad dog you are, Boris! - заметил вполголоса Ратмиров. Он самое имя "Борис" произнес на английский лад.
- Irene? - в третий раз спросила дама в желтой шляпке. Ирина быстро обернулась к ней.
- Eh bein, quoi? que me voules-vous?
- Je vous le dirai plus tard ,- жеманно отвечала дама. При весьма непривлекательной наружности она постоянно жеманилась и кривлялась; какой-то остряк сказал про нее, что она "minaudait dans le vide" - "кривлялась в пустом пространстве".
Ирина нахмурилась и нетерпеливо пожала плечом.
- Маis que fait donc monsieur Verdier? Pourquoi ne vient-il pas? воскликнула одна дама с теми для французского слуха нестерпимыми протяжными ударениями, которые составляют особенность великороссийского выговора .
- Ах, вуй, ах, вуй, мсье Вердие, мсье Вердие ,- простонала другая, родом прямо уже из Арзамасa.
- Тranquillisez-vous, mesdames,- вмешался Ратмиров, - monsieur Verdier m'a promis de venir se mettre a vos pieds.
- Хи, хи, хи! - Дамы заиграли веером.
Кельнер принес несколько стаканов пива.
- Байриш бир? - спросил генерал с бакенбардами. нарочно бася и притворяясь изумленным.- Гутен морген.
- А что? Граф Павел все еще там? - холодно и вяло спросил один молодой генерал другого.
- Там,- также холодно отвечал тот.- Мais c'est provisoire. Serge, говорят, на его место.
- Эге!- процедил первый сквозь зубы.
- Н-да,- процедил и второй.
- Я не могу понять,- заговорил генерал, напевавший песенку,- я не могу понять, что за охота была Полю оправдываться, приводить разные там причины... Ну, он поприжал купца, il lui a fait rendre gorge... ну, и что ж такое ? У него могли быть свои соображения.
- Он боялся... обличения в журналах,- пробурчал кто-то.
Раздражительный генерал вспыхнул.
- Ну, уж это последнее дело! Журналы! Обличение! Если б это от меня зависело, я бы в этих в ваших журналах только и позволил печатать, что таксы на мясо или на хлеб да объявления о продаже шуб да сапогов.
- Да дворянских имений с аукциона,- ввернул Ратмиров .
- Пожалуй, при теперешних обстоятельствах... Однако что за разговор в Бадене, au Vieux Chateau!.
- Mais pas du tout pas du tout! - залепетала дама в желтой шляпе.- J'adore les questions politiques.
- Мadame a raison,- вмешался другой генерал, с чрезвычайно приятным и как бы девическим лицом.- Зачем нам избегать этих вопросов... даже в Бадене? - Он при этих словах учтиво взглянул на Литвинова и снисходительно улыбнулся.Порядочный человек нигде и ни в каком случае не должен отступаться от своих убеждений . Не правда ли?
- Конечно,- отвечал раздражительный генерал, также взбрасывая глазами на Литвинова и как бы косвенно его распекая,- но я не вижу надобности...
- Нет, нет,- с прежнею мягкостью перебил снисходительный генерал.- Вот наш приятель, Валериан Владимирович, упомянул о продаже дворянских имений. Что ж? Разве это не факт?
- Да их и продать теперь невозможно; никому они не нужны! - воскликнул раздражительный генерал.
- Может быть... может быть. Потому-то и надо заявлять этот факт... этот грустный факт на каждом шагу. Мы разорены - прекрасно; мы унижены - об этом спорить нельзя; но мы, крупные владельцы, мы все-таки представляем начало... un principe. Поддерживать этот принцип - наш долг. Рardon, madame,, вы,кажется, платок уронили. Когда некоторое, так сказать, омрачение овладевает даже высшими умами, мы должны указывать - с покорностью указывать (генерал протянул палец), - указывать перстом гражданина на бездну, куда все стремится. Мы должны предостерегать; мы должны говорить с почтительною твердостию: "Воротитесь, воротитесь назад..." Вот что мы должны говорить.
- Нельзя же, однако, совсем воротиться,- задумчиво заметил Ратмиров.
Снисходительный генерал только осклабился.
- Совсем; совсем назад, mon tres cher. Чем дальше назад, тем лучше.
Генерал опять вежливо взглянул на Литвинова. Тот не вытерпел.
- Уж не до семибоярщины ли нам вернуться, ваше превосходительство?
- А хоть бы и так! Я выражаю свое мнение не обинуясь; надо переделать... да... переделать все сделанное.
И девятнадцатое февраля?
- И девятнадцатое февраля - насколько это возможно . Оn est patriote ou on ne l,est pas. А воля? - скажут мне. Вы думаете, сладка народу эта воля? Спросите-ка его...
- Попытайтесь,- подхватил Литвинов,- попытайтесь отнять у него эту волю...
- Сomment nommes-vous ce monsieur? - шепнул генерал Ратмирову.
- Да о чем вы тут толкуете? - заговорил вдруг тучный генерал, очевидно разыгрывавший в этом обществе роль избалованного ребенка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58