Архаров, его проводник и последовавший за ними из любопытства Бредихин оказались в длинной темной анфиладе. Вдалеке, видать, горела одинокая свеча и бросала дорожку света по наборному паркету, эта дорожка стремилась из арки в арку и достигла наконец архаровских ног.
– Вот тут-то приемы устраивать, - сказал Бредихин. - Знатные баре живут. Гляди, что за мебели, какие бронзы.
– Бронзы, - согласился Архаров. - Слышь, как звенят!
Они ускорили шаг.
В большой гостиной, замыкавшей собой анфиладу, они обнаружили Федьку, сидящего на дорогом стуле и созерцающего шпажный поединок, как если бы он в театральной ложе наслаждался прыжками и пируэтами итальянской балерины.
Дрались Левушка Тучков и высокий черноволосый мужчина, тонкий и проворный, а главное - темнолицый. Это мог быть только француз, которого запомнил Устин Петров.
Кроме них, там были на полу два тела - надо думать, покойники. И стояла окаменевшая от ужаса девица в белом со свечкой в руке.
– Тучков, это твое привидение? - крикнул Архаров.
Левушка нападал отчаянно, мужчина защищался с неожиданным умением.
Архаров себя фехтовальщиком никогда не считал - в юности, понятное дело, учился, но того, чтобы дневать и ночевать в зале с фехтмейстером, как недавно Левушка, - и в заводе не было. Однако порассуждать о шпажном бое он умел. Сейчас, глядя на поединок, он отметил правильность Левушкиной осанки, идеальное положение корпуса и длинных ног, четкость штосов и парадов, но, переведя взгляд на его противника, нахмурился. Тот дрался отнюдь не так, как учат в полках, а по какой-то диковинной методе - отчаянно сближаясь с противником и при этом совершая выпады не только клинком, но и ногами, норовя попасть ступней Левушке в голень, а то и в бедро. Такую манеру Архаров видел впервые, да и Бредихин тоже. Они переглянулись.
– Бросай оружие! - крикнул Бредихин и взял мужчину на прицел.
– Ах, обида какая, не дали досмотреть, - сказал Федька с искренностью ребенка, у которого отнимают чересчур для него сложную и дорогую игрушку. Он встал и нацелился крюком, чтобы ударом снизу развести оба клинка.
Архарову это не понравилось - он не мог допустить, чтобы скрестились офицерская шпага Левушки и крюк мортуса.
– Кыш, - сказал он Федьке, вынул из ножен свою шпагу и, шагнув вперед, сделал тот самый символический удар снизу.
Левушка, тут же отступив на шаг, отсалютовал - но не столько Архарову, сколько противнику. Тот же, опустив клинок, оставался в позитуре фехтовальщика - ноги должным образом согнуты, левая рука - изящно вознесена ввысь. Как если бы не он сейчас дрался в нарушение благородных правил…
Между бойцами оставалось ровно столько места, чтобы при малейшей возможности продолжить схватку.
– Верши мне, - сказал Федька, замахиваясь крюком на мужчину.
– Тучков, назад, - приказал Бредихин. Левушка неохотно послушался. Тогда Бредихин, правой рукой держа пистолет, левую протянул - и мужчина с неожиданной галантностью отдал ему шпагу.
– Вот ты-то мне и нужен, - сказал мужчине Архаров. - Кто таков?
– Я гувернер господских детей Жан-Луи Клаварош! - отвечал мужчина по-русски, однако ж сразу было ясно - иностранец.
– Кто такова? - этот вопрос Архаров обратил к девице.
Девица, придя в себя, задрала подбородок и отвернулась. За нее ответил мужчина - по-французски. Эта галантность была, на взгляд Архарова, совершенно неуместна - Клаварош больше заботился о том, чтобы его поняла девица, чем об Архарове с Бредихиным, взявших его в плен.
– Переведи, Тучков.
– Здешняя гувернантка и учительница музыки, звать - Тереза Виллье, - с некоторым разочаровением произнес Левушка.
– Врут, - убежденно заявил Бредихин. - Он уж точно мародер, а она - с ними заодно, и никакая не француженка.
– А вот проверим, - вдруг додумался Архаров. - Вон клавикорды. Скажи ей, Тучков, пусть садится и играет.
– Играет? - Левушка ушам своим не поверил.
– Ну да. Это ж и есть твое привидение за клавикордами? Или нет?
Левушка, что с ним бывало не так уж часто, растерялся.
– Вроде оно…
– Не обижайте бедную девицу, - попросил Клаварош по-русски. - У нее замутился рассудок.
– У меня у самого сейчас рассудок замутится, - пожаловался Архаров. - Коли по уму, так его допросить и - тебе, Бредихин…
Бредихин кивнул. И без слов было ясно - для чего. Мародеров, да еще оказавших бешеное сопротивление, ждал расстрел. Всех. Как-то так само решилось, без слов, что этой неприятной работой займется Бредихин. Построит на заднем дворе солдат - не преображенцев, великолуцких, - и скомандует дать залп.
– Пойду пригляжу, чтобы тех, кто в переулке, завели во двор, - сказал он и покинул в гостиную.
Его уверенные шаги прогремели по анфиладе и угасли.
– А девку бы надо на Остоженку, чтобы дала показания, - сказал Архаров задумчиво. - На сей предмет у нас Шварц имеется…
– К Шварцу? Через мой труп! - возмутился Левушка. - Ты что, не слыхал про его методу?
Архаров нехорошо усмехнулся. Кое-что он про своего нового приятеля уже проведал.
– А что, неглупая метода. Показывает все свои кнутобойные орудия и любезно просит сказать правду. Дураком нужно быть, чтобы врать и отпираться. Тучков, не дури. Мы взяли шайку мародеров, которых нужно осудить по всей строгости закона. И Клавароша твоего - соответственно. Но с ними-то проще - захвачены при сопротивлении. А девка все это время жила в доме и все видела. Да и не одна, поди, жила - не за так ее тут кормили-поили… Возможно, она даже знает какие-то тайники.
Клаварош внимательно вслушивался в неторопливую архаровскую речь - и вдруг пылко заговорил по-французски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118