Ростом она до Парашки не дотягивала, статности в фигуре не имела, но и тощенькой ее бы злейшая врагиня не назвала - все, что требовалось, было и округлым, и упругим.
Она отошла к окошечку, уже понимая замысел Марфы - после Парашки, которая в Марфином хозяйстве олицетворяла присказку «товар - лицом», ее, Дунькино, появление будет - как если бы после долгих уговоров открыли укладочку с жемчугами.
– Малашка, куда лезешь? Ты вот так, бочком, и пасть-то не разевай! Очень нужно, чтобы гости первым делом твою беззубую пасть увидели! - Марфа сама за руку отвела Малашку на указанное ей место. - Ты до последнего пасть-то веером прикрывай! Парашка, мушку на морду сажай, вот сюда… ох, дурища…
Марфа выхватила у девки из руки кругленькую, отделанную перламутром мушечницу, сама выбрала и прилепила ей большую мушку на подбородок. Молниеносно подумала - и нашлепнула еще одну туда, где расходились края адриенны.
– И жеманничай поделикатнее! - велела она, зная простоту питомицы. - Мушка на тебе - «кокеткой» зовется, вот и соответствуй… Погоди, еще одну на щеку налепим. Та означает - на все согласна! Учитесь, девки, пока я добрая.
– Опять лучший гость дуре Парашке достанется, - обиженно шепнула Дуньке Малашка.
Тут ворвалась Глашка.
– Идут, идут! - воскликнула она страшным шепотом.
– Свечи зажигай, дура, - тут же велела Марфа.
Девки, встав, как задуманно, начали жеманно охорашиваться.
Первым вошел Матвей.
– Какого славного гостя Бог послал! - обрадовалась, оценив его крупное телосложение, Марфа.
– Я к столу гость, - кладя на этот самый стол полуполтину, заявил Матвей. - Мне бы провианту домашнего, да наливочки, да пирожка, а то впору уж взвыть на казенной солонине. А нимфы пусть кого другого полюбят.
Пока Марфа смотрела на него с изумлением, вошли Левушка, Бредихин, Медведев и Архаров.
– Пятеро, - сказала она. И обвела взглядом мужчин. Последним увидела Архарова - и на него-то уставилась пристальнее, чем на молодежь.
Всякие лица видела она в своем доме. Но чтобы к девкам приходил такой пасмурный и неприятный на вид кавалер - кажется, впервые.
Марфа прочитала на этом крупном и тяжелом лице явственное недоверие. А было еще иное - то, что она по-бабьи учуяла. Сильный и довольно причудливый норов, победа над коим могла бы ее несколько развлечь…
Архаров еще не знал, что многие Марфины эскапады объясняются борьбой со скукой. А смотрел на нее весьма недоверчиво по понятной причине - неизвестно еще, сколько запросит за девку.
Марфа усмехнулась.
– А что ж! - объявила она задорно. - Коли гость хорош, так я и сама не хвора принять! Особливо столь ядреного кавалера!
При этом недвусмысленно взглянула на Архарова. Он даже немного растерялся от такой отваги и такого комплимента - воображение представило ему диковинную картину: как они оба с Марфой, люди весьма в теле, валятся на постель, и тут же слышится треск ломающихся ножек…
Но он тут же справился с зародившейся было улыбкой. Сводне и полагается подпускать шуточки-прибауточки. Надо же - только в Москве и довелось услышать про себя: ядреный кавалер. Но так ведь оно и есть.
Архаров хмыкнул, укладывая меткое словечко в память. А Марфа, сделав этот прикидочный выстрел, занялась другими гостями.
– Милости прошу, сударики мои! - звала она к столу. - Девицы стосковались, пироги в печи перестояли!
– Пироги - это мне! - потребовал Матвей. - Да и вот что - девки-то чистые?
– Экий ты грубый, - заметила Марфа. - А как им чистыми не быть? Девицы ко мне прямиком из Франции прибыли, из города Берлина. Живут тихо, уж разве что какой хороший гость пожалует, дворянского звания, так я им позволяю беседой развлечь. Грязи набраться негде! Вот, извольте радоваться, Лизета!
Парашка встала перед Матвеем и сделала реверанс.
– Благородных родителей чадо! Графских кровей! Родители померли, родня сироту обобрала, я приютила. Вот Жанета, вот Фаншета, вот Лизета…
Она показала на Малашку, у которой только глазищи торчали над кружевным краем веера.
– Ты, тетенька, говори да не заговаривайся, - усмехнулся Архаров.
Марфа опять взглянула на него - и на миг Архарову показалось, будто перед ним противник со шпагой, взглядом мерящий расстояние.
Но противник тут же отступил, опуская клинок. И это Архарову понравилось - баба не глупа, видит, на кого можно наскакивать со своими шалостями, а на кого - нет.
– А они у меня все Лизеты! - Марфа рассмеялась. - Да садись ты, сударь, в ногах правды нет. Девки, тащите пироги!
– Надо же, кругом мор, а вы веселитесь, - сказал Бредихин. - Нет чтоб о душе подумать…
– Вот тоже проповедник нашелся! Нам теперь один закон - чума! - с почти настоящей беззаботностью выпалила Марфа. - Да и кормиться как-то надо.
– Чего ж раньше смерти помирать? - поддержал ее Архаров.
– Верно, сударь мой, молвить изволил. Недаром ты мне сразу полюбился, - объявила Марфа.
– Кто, я? - Архаров несколько ошалел от этого признания.
– Ты, сударик,- подтвердила Марфа. - Я вам что скажу. Девкам и старухам - тем подавай красавчиков. Молодым женкам - тем горячих. А коли баба не молода, да и не стара, то ей подавай норовистого. Красавчик красы лишится, горячий - остынет, а вот норов никуда не денется, с норовистым надолго разбираться хватит!
Архаров онемел от столь верного определения своей натуры.
Противник нанес-таки удар. Играючи, балуясь - и все же это было вторжение в архаровские пределы, чего он не любил.
Матвей расхохотался.
– Нашлась, Николашка, и на тебя управа! Раскусили, раскусили!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118