Люди с "Техноложки" построили передатчик с антенной на поверхности, но случился локальный конфликт, передатчик пожгли, и снова все остановилось. Логика жизни подталкивала два города к контакту, да только он отодвигался, будто злой рок довлел над расстоянием, что их разделяло.
Впрочем, была и смешная история на юге, кажется в "Купчино", возникла утопическая коммуна, которая, используя старую технику, стала рыть тоннель в направлении Москвы. Это был проект почище сталинских планов переустройства географии, и чем он закончился, Губайловский не знал, связь с утопистами прервалась. Возможно, их постигла участь всех утопических коммун.
Появился Математик со своим оруженосцем и долго совещался с начальством. О чем-то они там договорились, но не ведомо, о чем. Потом Математика перепоручили уже известному мне Губайловскому. Начальник подсунул ему раскрытый гроссбух, в котором была воспроизведена записка. Я, пользуясь тем, что меня никто не отгонял, прочитал текст через плечо Рубайловского. Это был телефон какой-то Лены, адрес, несколько непонятных слов, видимо, относившихся к какому-то Ваське.
Кажется, Математик был похож на меня: он тоже искал кого-то, очень для себя важного. Может быть, это сестра? Или мать? А Васька брат?
Губайловский улыбнулся мне, видимо, я забылся и задал последний вопрос вслух.
- Добраться по тоннелям через центр у вас не получится. Максимум, куда вы дойдете, так это до "Чернышевской". В центре там у нас вооруженное противостояние. Стыдно сказать, почти война. Вам придется добраться до "Горьковской", что там сейчас, я не знаю. Ее долго ремонтировали, и вряд ли там вам помогут, но попробуйте. Тогда доберетесь до "Невского" и "Гостинки", а оттуда дойдете куда-нибудь. Скорее всего, там и обнаружите концы вашей Мены. Копию карты мы вам сделаем. Губайловский поправил форменный галстук, задумался, а потом, видимо, сдержавшись, ничего не сказал. Но все же военврачи обещали нам помочь, судя по всему, у них был какой-то интерес, который сочетался с интересом Математика. Да впрочем, откуда мне знать? Мы с Владимиром Павловичем могли только гадать о механизме, в котором крутились эти шестеренки. Нас несло по земле, и пока мы были живы. А уж у меня-то была своя цель, о которой я старался не болтать. О ней догадывался только Владимир Павлович, да и ему болтать было не с руки. Мы прожили на станции три дня, и я подружился с Губайновским. Мы стали на ты, и я большую часть времени проводил в его лаборатории.
- Слушай, а вот что за засада со свиньями? - как-то спросил я его.
- Засада очень простая. Мы изучали дельта-мутации и удивились тому, что происходит со свиньями, они начинают поступать коллективно. Они и раньше-то были животными очень умными и к тому же социальными, а тут мы начали обнаруживать у них коллективное мышление. У нас есть один биолог, так он и вовсе считает, что дельта-мутации его штука, которая останавливает восхождение по ступеням эволюции, и начинается спуск. То есть идет не эволюция, а инволюция, и животные, в том числе и человек, деградируют. Нормальный такой завиральный вывод, но вот у свиного зародыша видны зачатки пяти пальцев, и голова с лицом у эмбриона точь-в-точь совпадают с лицом обезьяны.
- И что, свиньи превратились в людей?
- Скорее, люди в результате ураганной инволюции превратились в свиней, возразил Губайловский. - Мы на всякий случай свернули работы по мутациям свиней. Не надо этого, не стоит будоражить народ. Не говоря уж о том, что мы пытались ураганными, или, как вы говорите, дельта-мутациями приспособить людей к выживанию в экстремальных условиях: при повышенной радиации, в местах локальных пятен химического заражения, при плохой воде и пище. Что-то стало получаться, да только цена неимоверно высока. Мне кажется, некоторых монстров мы наделали именно тогда.
- Что, прям наделали? И Кондуктора вашего?
- Кондуктора! Да ну тебя на хрен.
Он отчего-то жутко разозлился. Наверное, так разозлились бы на "Петроградской", если бы я плюнул в Царицу ночи или пообрывал ей цветки. Нет, про Кондуктора не надо было говорить, Кондуктор был тут, как они говорили, темой стремной.
- Иди-ка ты отсюда, - сказал Губайловский. - У меня еще полно работы.
И он, не говоря больше ни слова, выставил меня за дверь. Больше мы с ним не виделись.
Я понял, что нам предстоят большие трудности, когда увидел, сколько всего мы должны тащить на себе практически весь наш груз, доставленный из Москвы. Но тут уж слугам выбирать не приходится: именно так я определил наш с Владимиром Павловичем статус, хотя он никогда и не нуждался. Груз аккуратно вошел в зеленые капроновые рюкзаки, выменянные на что-то Математиком. Математик вел нас дальше по пути, указанному военными через недостроенный перегон между станциями "Сампсониевская" и "Ботаническая". Военные дали добро на проход по контролируемой территории, но не дали никаких гарантий проходимости тоннеля. Тоннель был нормальным, типичным для такого сооружения, да только долго по нему пройти не получилось мы уперлись в завал. Математик сверился с уточненными картами и повел нас в коллектор. Получалось так, что здесь рядом идет гигантская труба глубокого залегания от сорока до девяноста метров с выходами в ливневую канализацию и стоки. Мы переоделись и двинулись дальше.
И правда, карты не врали. Тоннель был большой, в форме восьмигранника, отделанного металлокерамикой. Воды было мало, по щиколотку, да только фон мне не нравился, в отложениях на полу он был ощутимо больше, чем я ожидал. Было понятно, что вся радиоактивная супесь сливалась пода с поверхности. Желание безопасности обернулось против нас счетчики взбесились и пищали, как котята в мешке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70