Вы знаете, до чего они отвратительны! Мы здесь ненавидим этих китайцев. Как говорится, незваный гость хуже китайца, – в трубке раздался лающий смех.
– Г-гм… – Точно то же самое я слышал в Сингапуре, только там ненавидели японцев. А перед этим почти точную копию услышанного, перевернутую с головы на ноги, я выслушивал в Токио. Запутался я в этих сложных взаимоотношениях азиатских держав.
– Вы главное, не волнуйтесь. Скорее всего, беспорядки ликвидируют отряды национальной гвардии за день-другой, и все придет в норму. Только умоляю вас, не выходите из гостиницы! И вообще, – голос звонившего вдруг стал истерическим. – Мы не можем к вам добраться. Производство остановлено. Две недели все играли в «Тетрис», потом перекинулось на соседние заводы, и вот, началось! Люди сошли с ума! Я вынужден закончить разговор, прошу вас… – Что-то грохнуло в трубке, похожее на взрыв, и связь прервалась.
– Тоже мне, шуточки, блин, – я, раздраженно потирая виски, подошел к окну, отодвинул занавески, и со своего десятого этажа… Нет, я не обозрел с высоты птичьего полета чужой, незнакомый мне азиатский город. Гораздо хуже. То, что я увидел внизу, напоминало Рим времен нашествия Гуннов. Тут и там стелился дым, внизу горели перевернутые машины. И, О Господи! Лежали люди, вернее, тела. Я насчитал их более десятка, и мне стало не по себе.
Когда-то в детстве я видел документальный фильм: расстрел демонстрации рабочих в Петрограде-Петербурге. С крыши строчил пулемет, а внизу суетились и падали фигурки, похожие на муравьев. Скорее всего, это была подделка, выполненная по заказу Ревкома, хотя, черт его разберет. В одном я был уверен: эти люди, застывшие на мостовой, были настоящими. Еще вчера, или позавчера, а может быть сегодня. Ну да, пока я спал, вернее просыпался, с досадой прислушиваясь к крикам, звукам сирен. Я мирно лежал в своей постели, в прохладном кондиционированном воздухе, пока эти люди умирали. Кого они убивают, зачем? Неужели в гостинице «Хилтон» нет телевизора? Где же моя служба Си-Эн-Эн, они должны быть тут как тут. Как стервятники, слетающиеся на падаль.
Когда в Москве штурмовали Белый Дом, у меня в гостях был очередной мой знакомый, приехавший из Москвы. Мы сидели с ним всю ночь около экрана, а я тогда не мог ни о чем думать: отец работал в соседнем доме, вот в этой подворотне, по которой били автоматные очереди. Не подкачай, великая служба всемирного кабельного телевидения, но где же телевизор? Ах, вот он, эта коварная тумбочка, открываются деревянные дверцы…
– Мы ведем прямую трансляцию из столицы Исламской республики… Антикитайские настроения, выразившиеся в многочисленных погромах магазинов и предприятий, принадлежащих этническим китайцам… Наши камеры установлены на десятом этаже гостиницы «Хилтон», в самом центре разыгравшихся беспорядков. Сообщают о большом количестве жертв среди мирного населения. Силы общественного порядка пытаются… Политические обозреватели отмечают возросшие анти-правительственные настроения среди восставших. Они обвиняют правительство в про-китайских настроениях, что едва ли согласуется с радикальным анти-китайским курсом, которого придерживалось правительство Республики на протяжении последних… В Индианаполисе сегодня завершается матч на кубок… «Красные носки» удивили своих болельщиков, выиграв у…
Человечество развивается по спирали. Господи, осточертели мне все с их конфликтами. Я не знаю Китайских богов, равно как и Японских. Их там много, или нет? Свисают с деревьев красные кисточки, воют трубы, нет. Нет, нет, и нет, я не Буддист, не Кришнаит, не последователь Мао, Ленина, Сталина и Пол-Пота. Я даже не Христианин, да и не иудей, хотя я вполне согласен с десятью заповедями. Я просто хочу жить, встречать рассвет, любить любимых мной женщин и детей, плавать в море, работать, при чем здесь религия? Я не люблю мужчин с правильными черепами, у них обычно узко посаженные свинячьи глазки, кислый запах изо рта, и осознание причастности. К чему угодно: к народу, нации, религии, идее, всему что дорого нам и ценно, просто к историческому наследию.
Я запутался в происходящем, а ведь хочется есть. И курить. А курить в номере нельзя. Даже табличка специальная на стене приделана. И сигареты у меня кончились. Разрешают ли законы Республики курить? Того и гляди, однорукий, вращающий белками глаз палач, увидев горящую в моем рту сигарету, взмахнет искривленным янычарским лезвием, и стану я таким же одноруким. Да пошли они все к черту! Все, спускаюсь в ресторан.
В коридоре гостиницы было подозрительно пусто, но лифт все-таки работал. Вот таковы мы, черствые человеческие существа, голодный спазм, возникающий в желудке, пересиливает холодный ужас. За стеклянными дверьми на улице лежат трупы. А я брожу среди пустынных столиков, я здесь сегодня единственный посетитель, исключая разве что розовощекого господина в черном костюме с игривой бабочкой. Он бросает на меня отчаянный взгляд, ему хочется поговорить, но нас друг другу не представили. Правильно, это типичный англичанин. Он вытирает губы салфеткой и открывает позавчерашний «Дейли Телеграф».
– Сколько с меня?
– Двенадцать долларов. – Официант молоденький, с коричневой кожей, загоревшей под местным солнцем. Лицо его белое от страха.
– Да, у вас тут Содом и Гоморра
– Простите, – он непонимающе смотрит на меня, конечно, библейские легенды неизвестны в этой стране.
– Неважно. Скажите, у вас продаются сигареты?
– Извините, – официант становится пепельно-серым. – Магазин в отеле закрыт. Вы же понимаете, чрезвычайная ситуация.
– Что, во всей гостинице не осталось сигарет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67