– Кто же это? – глухо прозвучал его вопрос.– Колгрим, – ответил я вкрадчиво.Он выглянул из-под полотенца. Лицо его пылало, глаза сверкали. Десятилетний мальчик, да и только, подумалось мне.– И ты еще спрашиваешь? – Это был голос не мальчика, а взрослого мужа, и в нем звучало самодовольство, словно бы шуточное, но на самом деле вполне искреннее. О боги, подумал я, вы же сами вознесли его, так не усмотрите в его ответе предосудительной гордыни! И поймал себя на том, что на всякий случай делаю пальцами оберегающий знак.– Спрашиваю, хотя мог бы догадаться.Он вдруг стал совершенно серьезен.– Это оказалось потруднее, чем мы думали. Можно сказать, что под Лугуваллиумом мы сделали полдела, только сломили их силу, и Бадульф умер от ран, но Колгрим остался невредим, отошел к востоку и собрал остатки своего войска. Мы не беглецов преследовали – у них накопились большие силы, и битва велась не на жизнь, а на смерть. Окажись мы там меньшим числом, они, глядишь, еще взяли бы над нами верх. Сами они, по-моему, больше нападать не думали, они продвигались к восточному побережью – верно, хотели убраться восвояси. Но мы настигли их на полдороге, и они встали против нас на реке Глейн. Тебе знакома та местность?– Не слишком.– Она дикая и гористая, с густыми лесами и узкими речными долинами, которые змеятся, спускаясь с гор. Неудобные для боя места, но им тоже там было не развернуться, как и нам. Колгрим опять спасся, но теперь уже нет угрозы, что он задержится и соберет на севере новую рать. Он поскакал к морю. Не только из-за Лота, но и из-за Колгрима тоже король Бан не поехал сюда, хотя и был так любезен, что отпустил со мной Бедуира. – Он стоял теперь смирно, послушный рукам одевавшего его слуги. Но вот на него накинут новый плащ и пряжка застегнута на плече. – Я рад, – коротко сказал он в заключение.– Что Бедуир здесь? Понимаю.– Нет. Что Колгрим опять спасся.– Вот как?– Он – храбрый воин.– Но все равно тебе придется его убить.– Знаю. Ну а теперь...Слуга отступил в сторону. Король стоял, облаченный в темно-серые одежды, плащ его был подбит роскошными мехами, меховой ворот обнимал шею. Из внутреннего покоя вышел Ульфин, в руках у него был резной ларец, где на вышитой подушке, переливаясь рубинами, покоился Утеров королевский венец. Такие же рубины искрились красным огнем на плече и груди Артура. Но когда Ульфин протянул ему ларец, Артур покачал головой. –– Сейчас не надо, мне кажется, – сказал он. Ульфин захлопнул крышку ларца и вышел из комнаты вместе с облачавшим Артура слугой. Дверь затворилась. Артур еще раз нерешительно покосился на меня, опять напомнив мне Игрейну.– Должен ли я так понимать, что она ожидает меня прямо вот сейчас?– Да.Он потрогал фибулу у себя на плече, уколол палец, чертыхнулся. И сказал с полуулыбкой:– В таких делах ритуал, я думаю, еще не разработан? Как полагается себя вести, когда встречаешься с матерью, которая отказалась от тебя при рождении?– А как ты встретился с отцом?– Это другое дело, согласись.– Да. Хочешь я тебя ей представлю?– Я как раз собирался об этом просить. Ну что ж, не будем откладывать, В некоторых случаях промедление ничего хорошего не сулит. А ты уверен насчет ужина? Я с рассвета ничего не ел.– Уверен. Когда я выходил, как раз послали за новыми кушаньями.Он набрал полную грудь воздуха, словно пловец перед тем, как прыгнуть в воду.– Тогда пошли?Она ожидала его, стоя у кресла в кругу света, падавшего от очага. Румянец прихлынул к ее щекам, и отблески пламени перебегали по липу, окрашивая розовым даже белые складки покрывала. Сейчас, когда не видно было теней под сияющими глазами, она снова казалась молодой и прекрасной.Артур остановился у порога. На груди у Игрейны голубыми искрами затрепетал сапфировый крест. Она приоткрыла губы, но так и не произнесла ни звука. Артур медленными шагами двинулся к ней, храня по-детски важный, напыщенный вид. Я шел рядом, мысленно повторяя слова, которые, должен был сказать королеве, но в конце концов обошлось вообще без моего вмешательства. Королева Игрейна, не раз выходившая с честью и из более трудных положений, все взяла в свои руки . Она устремила ему навстречу пронзительный взгляд, словно заглядывая в самую его душу, а затем присела до полу в реверансе и кротко произнесла:– Милорд.Он поспешно протянул руку, потом обе, поднял королеву на ноги. И, запечатлев на ее щеке короткий вежливый приветственный поцелуй, только задержал на мгновенье в своих ее руки.– Матушка, – произнес он как бы на пробу. Так называл он одну лишь Друзиллу, жену графа Эктора. И тут же с облегчением поправился: – Госпожа. Я весьма сожалею, что не имел возможности быть здесь, в Эймсбери, дабы приветствовать тебя по прибытии. Но с севера еще грозила опасность, Мерлин ведь объяснил тебе? Я прибыл, как только смог.– Ты прибыл скорее, чем мы ожидали. Надеюсь, ты преуспел? И опасность от Колгримова войска миновала?– Пока да. Во всяком случае, у нас есть время для передышки. И для того, чтобы сделать, что надо, здесь, в Эймсбери. Я сочувствую твоему горю и твоей потере, госпожа. – Он замолчал в минутной нерешительности, потом договорил с той безыскусной простотой, от которой, я видел, у нее полегчало на душе, а к нему вернулись уверенность и присутствие духа: – Я не стану притворяться, что сам я тоже горюю, как, может быть, полагается. Я ведь почти не знал его как отца, зато я всю жизнь знал о нем как о короле, и притом могучем. Подданные будут его оплакивать, и я как один из них – тоже.– В твоих руках теперь их защита, как прежде была в его руках.В наступившем молчании они смерили друг друга взглядом. Королева ростом чуть-чуть превосходила сына.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25