Не поднимайтесь. Пол прогнил!»Это правда. Снизу я видела дырки в полу. Без промедления я весело сказала: «Все в порядке, я не боюсь. Выдерживает же он вас, когда приходится подниматься туда работать, да? Я буду осторожна. Боже, это жернова? Чудо, что существует такой ветер, который вообще может их двигать!»Я еще не успела придумать, что сделаю, если Колин там, но маленькая круглая комната оказалась пустой, если можно применить это слово к пространству, заполненному огромными жерновами и примитивными машинами. Конический потолок, типичная крыша мельницы. С верхушки этой, похожей на вигвам крыши, к центру комнаты, как шест для тента, спускается огромная ось, на которой вращаются жернова. Они в поперечнике от восьми до десяти футов и выглядят так, словно никакая паровая турбина никогда бы не сдвинула их с места. От стены выступает рычаг, при помощи которого вся крыша может поворачиваться на центральной точке опоры, чтобы ловить любой ветер. Огромное деревянное колесо с втулкой, установленное в правом углу, передает жерновам движение от крыльев. Это управляющее колесо срублено вручную и источено насекомыми, как и пол. Но все чистое, и помещение свежее и очень светлое. В толстых стенах прорублено два окна, по одному с каждой стороны, на уровне пола. Одно из окон закрыто ставней, закрепленной деревянным колом. И кроме того, у стены свален в кучу хворост, который остался от недавней работы над крышей.Я подошла к дырке в изношенном полу и задумчиво посмотрела на хворост. Поблизости на гвозде висит глиняный кувшин, под ним – щетка с короткой ручкой. Щеткой явно недавно пользовались, а пол чисто подметен… Интересно, давно ли пользовались кувшином? А если перевернуть его вверх дном, будет ли там все еще на дне несколько капель воды?.. Невозможно проверить. София уже наверху лестницы, и Фрэнсис поднимается. Я быстро повернулась. "Фрэнсис, это великолепно, это словно Библия Гомера или что-то в этом роде. Поднимай наверх камеру, здесь много света! —Затем весело, Софии: – Я так рада, что мы это увидели. Знаете, в Англии ничего подобного нет, то есть, полагаю, там все еще есть ветряные мельницы, но я никогда не заходила ни в одну. Можно сестре поснимать? Ничего, если мы откроем другое окно?"Я продолжала болтать, обращаясь к ней так обескураживающе, как только умела. В конце концов, это может только вызвать раздражение: я вчера уже произвела впечатление невоспитанного человека, любящего вмешиваться в чужие дела, и если развитие этого качества поможет раздобыть то, что я хочу, можно считать, что моя репутация погибла для благого дела.Фрэнсис быстро поднялась, восклицая от удовольствия. София, несколько расслабившись от ее невинного интереса, почти с охотой двинулась открывать окно и начала объяснять работу жерновов. Я перевела ее слова, задала еще несколько безобидных вопросов, а затем, когда Фрэнсис приготовилась к съемке и принялась уговаривать Софию изобразить несколько движений с рычагом и желобом для зерна, я их незаметно оставила – о, как небрежно! – и снова спустилась вниз.И увидела то, что искала. Точно. София умело убрала все, и, тем не менее, недостаточно тщательно. Я сама недавно делала ту же работу в пастушьей избушке, и мои глаза знали, как искать следы. Никто не угадал бы, что до недавнего времени пленника держали в мельнице. Но я знала, что искать. Хворост вверху на полу разворошен и сложен, но на нем кто-то лежал. София мела пол, но недооценила сгнившие доски. Некоторые частицы должно быть упали сквозь щели вниз… Да, я права. На досках под дыркой валяются несколько кусочков сломанного хвороста и грязных веточек с листьями. Само по себе это ничего не значит, но среди них есть крошки хлеба. Такую крошку я видела у мыши в зубах. И еще есть кусочки, пока не украденной пищи, которые без мыши и обостренного подозрением зрения я бы никогда не заметила.Никогда бы не подумала, что обрадуюсь необходимости ждать Фрэнсис, пока она снимает фильм. Сейчас я слышала, что она разговаривает с Софией, предположительно с некоторым успехом, и много смеется. София, без сомнения, чувствовала себя в безопасности и немного отходила. В ограниченном пространстве жужжание камеры звучало громко. Я вспомнила о витке веревки рядом с мешками с зерном. Если у вас есть пленник, по-видимому, вы его свяжете. Нужно осмотреть веревку. Они все еще заняты камерой, и даже если бы спустились, я буду предупреждена заранее: они не могут видеть меня, пока не спустятся наполовину лестницы. Я нагнулась над веревкой.Первое, что я увидела, это кровь.Полагаю, я даже ждала этого. Но между рассудочными ожиданиями и реакцией на действительный факт огромная разница. Думаю, меня спасла необходимость спешить и таиться. Каким-то образом удалось сохранить спокойствие и рассмотреть ее более тщательно.Крови было очень мало. Только что-то вроде подтека, который может образоваться, когда человек со связанными запястьями пытается бороться. Легкие пятна появлялись с промежутками на одной из веревок, возможно, когда веревкой обвязывали запястья. Почему-то я мяла в руках витки, стараясь найти концы веревки. Они не были потерты или порваны.Я положила все на место и наткнулась взглядом на хозяйственную сумку Софии, которая стояла поблизости. Даже без секундных угрызений совести я широко ее открыла и заглянула внутрь.Немного вещей. Узелок выцветшей красно-зеленой скатерти, которую я видела у нее в доме, скомканная газета с жировыми пятнами и другая полоска скатерти, сильно испачканная и влажная. Я развернула скатерть. Ничего, кроме крошек. В газете тоже. Следы на ней, должно быть, оставлены жиром или маслом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78