»«Хлеб, мясо, рыбу». Слишком поздно до меня дошло, что хлеб и мясо – это диета богатых людей, но восторг в их глазах показал, что они не завидуют. Если есть одна вещь, которую грек уважает больше, чем ум, это богатство.«А что вы пьете?» – спросила Ариадна.«Большей частью чай. – На сей раз выражение в их глазах заставило меня рассмеяться. – Да, но не греческий чай. Он готовится иначе, и вкусный. И кофе мы готовим тоже по-другому».Это их не интересовало. «Нет виноградников! – сказала Ариадна. – Тони говорит, что в Англии у всех есть электричество и радио, и можно слушать его целый день и ночь так громко, как хочется. Но там также, говорит он, очень холодно и туманно, люди молчаливы, и Лондон нездоровое место. Он говорит, что здесь лучше».«Правда? Ну, у вас же много солнца, так? Мы видим его иногда в Англии, но не такое. Вот почему мы приезжаем сюда в отпуск, чтобы посидеть на солнце, поплавать, походить в горах и посмотреть на цветы».«Цветы? Вы любите цветы?» Ариадна, бросившись, как колибри, уже выдергивала пучки анемонов. Для меня это экзотические и великолепные растения, для ребенка – сорная трава. Но я ем мясо каждый день. Богатство? Возможно.Георгий не интересовался цветами. Он снова переложил чемодан в другую руку и героически двигался вперед. «Вы любите плавать?»«Очень. А ты?»«Конечно. Сейчас здесь еще никто не купается. Еще слишком холодно, но потом будет очень хорошо».Я засмеялась. «Для меня вполне тепло. Где самое лучшее место для плаванья?»«О, эта дорога самая лучшая. – Он неясно помахал свободной рукой на запад. – Там есть заливы, со скалами, где можно нырять».«Да, помню, один друг сказал мне, что это наилучшая дорога. Далеко идти?»«К заливу Дельфинов? Нет, не очень».«Мили и мили!» – крикнула Ариадна.«Ты маленькая, – сказал ее брат презрительно, – и у тебя короткие ноги. Для меня или для госпожи это недалеко».«Мои ноги не намного короче твоих», – ощетинилась Ариадна. И я видела, что она уже намерена вступить в драку.Я поспешно вмешалась и с жалостью подумала, в каком, интересно, возрасте критских девушек учат знать свое место в обществе, где правят мужчины. «Почему вы называете это место заливом Дельфинов? Там действительно есть дельфины?»«О, да», – сказал Георгий.«Иногда они появляются между пловцами, – крикнула Ариадна, счастливо отвлеченная. – Один мальчик ездил на них верхом!»«Правда? – Интересно, какая древняя история все еще живет среди детей? Рассказанная Плинием? Арион на спине дельфина? Телемах, сын Одиссея? Я улыбнулась. – Ну, я никогда не видела дельфина. Как ты думаешь, они придут играть со мной?»Правда боролась на ее лице с типично греческим желанием доставить удовольствие незнакомому человеку любой ценой. «Возможно… но это было очень давно… Мне восемь лет, а это все было еще до моего рождения, госпожа. Люди рассказывают истории…»«Но вы увидите их, – пообещал Георгий уверенно, – если сохранится хорошая погода. Лучше было бы, если бы вы поплыли на каяке туда, где поглубже. Иногда на рыбалке мы видели их возле лодки, иногда с детенышами…»И, забыв мои прежние вопросы, он пустился счастливо рассказывать критский вариант рыбацких историй, пока его не прервала сестра. Она сунула мне в руки огромный букет нежных пурпурно-красных гладиолусов. Этот сорт называется «Византийские» в каталогах наших торговцев семенами. Луковица стоит около пяти пенсов. На Крите они растут дикими в кукурузе. Букет был лохматым от сиреневых анемонов, которые свисали кое-как, и алых тюльпанов с острыми лепестками. Этот вид продается по крайней мере по семь пенсов за штуку в питомниках Фрэнсис. «Для вас, госпожа!»Мои восторженные благодарности заняли весь остаток дороги до отеля.
На первый взгляд, он едва заслуживает этого названия. Первоначально здесь было два прямоугольных двухэтажных дома, соединенных вместе, чтобы получилось одно длинное приземистое здание. Правый был обычным жилым домом – большим по деревенским стандартам, комнат из пяти. Другой был деревенской кофейней. Большая комната на цокольном этаже со ставнями, которые закрывались внутрь, выходит на улицу, и сейчас играет двойную роль деревенского кафе и гостиничной столовой. В одном углу этой комнаты дугообразный прилавок заставлен посудой и стаканами, а за ним – полки с бутылками. Между кофеваркой и плитой громоздятся затейливые пирамиды фруктов. Дверь сзади комнаты ведет на кухню. У ресторана сохранился дощатый, ныне тщательно вымытый пол и выбеленные стены, как в деревенской кофейне, но на столах белые скатерти из накрахмаленного полотна и на некоторых из них – цветы.В конце здания, вдоль внешней стены ресторана, лестница из камня ведет в комнаты наверху. Каждая изношенная ступенька по краям выбелена и на каждой стоят цветущие растения. Кисти голубых колокольчиков, свисающих вниз по стене. Красные герани. Гвоздики любого оттенка от яркого до перламутрового, как средиземноморская раковина. Стены здания заново окрашены в голубой цвет. Впечатление простое, свежее, и с цветами и тамарисковыми деревьями сзади и сверканием моря за ними – восхитительное.Георгий бросил чемодан со взмахом, который эффектно завуалировал облегчение. Я его без особого труда уговорила взять пять драхм. Мужское достоинство скрыло его восторг. Он степенно удалился, а Ариадна галопом помчалась рядом с ним. Но как только он прошел мимо стены первого дома, я увидела, что он побежал. Новость обрела крылья.Я находилась на краю крытой террасы впереди отеля. В тени ее решетчатой крыши стоят несколько маленьких металлических столов, где обычно сидят старейшины деревни. В этот момент там были трое из них, двое играли в триктрак, а третий наблюдал и молчаливо оценивал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78