Дорога извивается среди спокойных долин, мимо склонов, где расположены маленькие христианские кладбища, кажется, каждые пятьдесят ярдов, среди папоротника и диких голубых ирисов… Но здесь, на Крите, другой мир. Говорят, что эти окутанные облаками скалы, с их орлами, каменными козлами и кружащимися грифами с незапамятных времен были убежищем отверженных и преступных людей.Итак, Лэмбис искал молча. И наконец нашел Марка.Марк лежал примерно через триста ярдов прямо на тропинке. «Он полз оттуда, где была пролита кровь. Как, не знаю. Сначала я думал, что он мертв. Потом увидел, что он потерял сознание и ранен. Я быстро сделал все, что мог, и стал искать парнишку».«Парнишку? Вы имеете в виду, что брат… Колин… моложе?»«Ему пятнадцать».«О, Боже. Продолжайте».«Не нашел. Стало светло и я боялся, что они… кто бы это ни сделал… вернутся искать Марка. Не могу взять его обратно в лодку, слишком далеко. Несу с тропинки сквозь скалы вдоль ущелья и нахожу это место. Ясно видно, что здесь никого не было много недель. Я позаботился о Марке, согрел его, затем присыпал пылью следы, чтобы подумали, что он оправился и ушел. Про это потом. А сейчас хочу рассказать, что мне поведал Марк, когда смог говорить».«Минуточку. Вы еще не нашли Колина?»«Нет. Никаких признаков».«Тогда… возможно, он жив?»«Неизвестно».Птенцы на скале умолкли. Пустельга вылетела снова, описала красивую дугу ниже нашего укрытия, рванулась направо и исчезла. «Что рассказал Марк?»Лэмбис достал другую сигарету. Он лег на живот и пристально осматривал склоны гор, когда говорил. Так же кратко и спокойно он передал рассказ Марка.Марк и Колин пошли к церквушке и там поели. После того, как они исследовали ее, они продолжили прогулку в горы с намерением провести там целый день, прежде чем вернуться к лодке. Хотя день был хороший, в конце дня начали собираться тучи, поэтому сумерки опустились рано. Возможно, братья забрались немного дальше, чем намеревались, и когда наконец снова попали на каменную тропу, ведущую к церкви, почти совсем стемнело. Они шли быстро, не разговаривая, их ботинки на веревочной подошве почти не производили шума. Вдруг впереди за поворотом раздались голоса. Говорили по-гречески и на таких тонах, словно ссорились. Не придавая этому значения, братья продолжали путь. Только они завернули за утес, который скрывал от них говорящих, раздались крики, женский вопль, а затем выстрел. Братья замерли прямо на углу. Как раз перед ними в конце заросшего лесом ущелья возникла выразительная маленькая сцена.Там стояли трое мужчин и женщина. Четвертый мужчина лежал лицом вниз на краю ущелья, и можно было не сомневаться, что он мертв. Из трех живых мужчин один неподвижно стоял в стороне и курил, ничуть не взволнованный. Спокойные жесты и поза, казалось, подчеркивали его наигранную обособленность от происходящего. У остальных двоих были ружья. Было ясно, кто выстрелил в последний раз. Этот смуглый мужчина в критском костюме все еще держал ружье наперевес. Женщина висела на его руке и что-то вопила. Он грубо ее отпихнул, обзывая дурой, и стукнул кулаком. Тогда второй мужчина закричал на него и двинулся вперед, угрожая ружьем, как дубинкой. Кроме женщины, чье горе было очевидным, казалось, никого не трогала судьба покойника.Первой заботой Марка был Колин. Что бы ни случилось, это был не подходящий момент для вмешательства. Он схватил мальчика за плечи, чтобы утянуть из виду и пробормотал: «Давай отсюда выберемся».Но в этот несчастливый миг третий мужчина, который равнодушно курил сигарету, повернулся и увидел их. Он что-то сказал, и лица всей группы повернулись к ним, бледные в сумерках. Через секунду испуганного молчания, прежде чем кто-либо двинулся, Марк оттолкнул Колина назад. Он открыл рот, чтобы крикнуть – потом он так и не знал, что собирался сказать, – когда мужчина в критском костюме вскинул к плечу ружье и снова выстрелил.Когда мужчина двинулся, Марк отпрянул назад, полуобернувшись, чтобы скрыться из вида. Именно это его спасло. Он был у края ущелья и, когда падал, движение продолжилось, а рюкзак на плече потянул его вниз.В следующие несколько минут смешалась боль и помутневшее сознание. Смутно он знал, что падает, бьется и раскинув руки летит вниз среди скал и кустов. А затем застрял в кустарнике (как он потом обнаружил), немного ниже тропинки.Словно издалека, он слышал, как снова пронзительно закричала женщина, мужчина грубо ругал ее. Затем раздался голос Колина, безрассудный от ужаса: «Ты его убил, глупая свинья! Марк! Дайте мне спуститься к нему! Марк! Пустите, будьте вы прокляты! Марк!»Звук короткой, отчаянной драки, резко оборвавшийся крик Колина и больше никаких звуков от него. Только всхлипывала женщина и взывала хриплым голосом по-гречески к своим богам. Критяне яростно спорили. А затем, неуместно, так неуместно, что Марк, плавающий в море черной боли, не мог быть даже уверен, что это не сон, голос мужчины сказал на чистом и равнодушном английском: «По крайней мере, найди время, чтобы все обдумать, хорошо? От трех трупов трудно избавиться, даже здесь…»Больше Марк, по словам Лэмбиса, ничего не помнил. Когда он пришел в себя, был почти день. Мысль о Колине заставила его как-то выбраться на тропинку. Он полежал там, измученный и истекающий кровью, пока не смог собраться с силами и осмотреться. Убитого убрали и не было следов Колина. Марк смутно помнил, что убийцы отправились в глубь острова, поэтому пополз за ними. За триста ярдов он несколько раз терял сознание. Дважды его приводил в чувство дождь. В последний раз Лэмбис нашел его лежащим там.Лэмбис умолк. Я сидела несколько минут, которые показались вечностью, молча прижав руки к щекам, пристально глядя на яркое, далекое море и не видя его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78