Да, это было удивительное зрелище,
но быстро надоедающее.
Минут десять спустя, мы взобрались на поленницу возле
сарая. Мы сели, а дрова под нами медленно дрожали, в такт
пыхтению машины.
- Мой дядя Аксель говорит, что у древних были еще луч-
шие машины, - сказал я Софи.
- А мой папа говорит, что даже если четверть того, что
рассказывают о древних людях, правда, то они были волшеб-
никами, а не настоящими людьми, - ответила она.
- Но они на самом деле были удивительными, - настаивал
я.
- Слишком удивительными для правды, - как говорит мой
отец, - заметила Софи.
- Он не верит, что они умели летать? - Спросил я.
- Нет. Это глупость. Если бы они умели, то и мы тоже
летали бы.
- Но ведь есть множество вещей, которые умели они, и
которым мы вновь научились лишь недавно, - возразил я.
- Но не летать, - она покачала головой. - Существо
либо умеет летать, либо не умеет. И мы не умеем.
Я хотел рассказать ей мои сны о городе и о летающих
над ним предметах, но сон в конце концов не является дока-
зательством, поэтому я промолчал. Вскоре мы слезли с дров
и, оставив машину пыхтеть и скрипеть в сарае, отправились
домой к Софи.
Джон Вендер, ее отец, вернулся из одной своей поездки.
Жужжащие звуки доносились из сарая, где он натягивал на
рамы шкуры, наполнив все вокруг запахом своей работы. Впер-
вые увидев меня, он напугал меня своим взглядом, и я даже
боялся говорить в его присутствии. Постепенно, однако, это
прошло. Мы стали друзьями. Он показывал и рассказывал мне
много интересного, но иногда я замечал, что он глядит на
меня по-прежнему.
И не удивительно. Как он должен был встретить извес-
тие, что Софи повредила ногу, а Дэвид Стром, сын того са-
мого Джозефа Строма, видел ее ногу. Я думаю, что вероятней
всего его искушала мысль, что мертвый мальчик не сможет на-
рушить обещания. Возможно, что меня спасла миссис Вендер...
Но, вероятно, он успокоился бы, если бы узнал о том,
что случилось в нашем доме примерно через месяц после моей
встречи с Софи.
Я засадил в руку занозу, а когда выдернул ее, то по-
текла кровь. Я пошел на кухню, но там все были заняты при-
готовлением ужина, поэтому я сам нашел в комнате полоску
материи. Около двух минут я неуклюже пытался перевязать
рану, пока этого не заметила мать. Она неодобрительно поцо-
кала языком и потребовала, чтобы я сначала вымыл руку.
Затем она ловко перевязала меня, бормоча, что, конечно, я
мог это сделать и сам: ведь она так занята. Я сказал, что
мне очень жаль и добавил:
- Я отлично бы справился и сам, если бы у меня была
еще одна рука.
И тут наступила тишина.
Мать нахмурилась. Я огляделся, не понимая, чем вызвано
внезапное молчание. Мери стояла с булавкой в руке, двое
батраков ждали ужина, отец сидел на своем месте у стола -
все они пристально смотрели на меня. Я увидел, что выраже-
ние отцовского лица меняется от удивления к гневу. Недоуме-
ваеющий и встревоженный, следил я, как его губы сжались,
челюсть выдвинулась вперед, брови нахмурились. Он сказал:
- Что ты сказал, мой мальчик?
Я знал этот тон. В отчаянной спешке я пытался сообра-
зить, какой же проступок я совершил. Затем ответил, запи-
наясь:
- Я... Я... С-сказал, что не могу перевязать руку сам.
В его глазах окончательно исчезло недоумение. Теперь
это были глаза обвинителя.
- И ты пожелал иметь третью руку?
- Я только сказал: если бы у меня была третья рука...
- ... То ты ее смог бы употребитьь на завязывание бин-
та. Если это не желание, то что это?
Я был слишком взволнован и смущен, чтобы об_яснить,
что это было простой попыткой показать, как трудно дейст-
вовать одной рукой. То же самое можно было бы выразить и
по-другому.
Лицо моего отца стало угрожающим.
- Ты, мой собственный сын, просил дьявола дать тебе
еще одну руку! - Обвинял он меня.
- Вовсе нет, - возразил я. - Я только сказал, если...
- Спокойно. Все в комнате слышали тебя. Будет лучше,
если ты перестанешь лгать.
- Но...
- Выражал ли ты или не выражал недовольство формой
тела, данной тебе господом, формой, которая является его
подобием?
- Я только сказал, если бы я...
- Ты богохульствуешь. Ты недоволен своей формой. Все
вокруг слышали тебя. Что ты скажешь на это? Ты знаешь, что
такое норма?
Я перестал возражать. Я хорошо знал, что отец в его
теперешнем настроении даже не постарается меня понять. Я
пробормотал как попугай:
- Норма есть образ господа.
- Ты знал это - и, однако, зная это, ты пожелал стать
мутантом, что ужасно, отвратительно. Ты, мой сын, богохуль-
ствуешь, и где? Перед своими родителями! - Он добавил стро-
гим голосом проповедника: - что такое мутант?
- Существо, ненавистное господу и людям, - пробормотал
я.
- Вот кем ты хотел стать! Что ты скажешь теперь?
Сознавая в глубине сердца, что бесполезно что-либо го-
ворить, я сжал губы и опустил глаза.
- На колени! - Приказал он. - На колени и молись!
Все остальные тоже встали на колени, и прозвучал голос
отца:
- Боже, мы согрешили. Мы просим твоего прощения за то,
что недостаточно хорошо учили этого ребенка твоим законам,
- молитва продолжалась очень долго. После "аминь" наступила
пауза, затем отец сказал: иди в свою комнату и молись. Мо-
лись, богохульник, о прощении, которого ты не заслуживаешь,
но которое лишь господь, в своем безграничном милосердии
может дать тебе. Я приду к тебе позже.

..........

Ночью, когда боль, вызванная посещением отца, немного
улеглась, я лежал без сна недоумевая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78