КАКИМИ ВЫ БУДЕТЕ

1. КАКИМИ ВЫ БУДЕТЕ
Океан был как зеркало. Вода у прибрежных камней была такая спокойная,
что темно-зеленые мочала водорослей на дне, обычно колеблющиеся, висели в
глубине неподвижно.
Кондратьев завел субмарину в бухту, поставил ее впритык к берегу и
сказал:
- Приехали.
Пассажиры зашевелились.
- Где мой киноаппарат? - спросил Женя Славин.
- Я на нем лежу, - отозвался Горбовский слабым голосом. - Мне очень
неудобно. Можно, я вылезу?
Кондратьев распахнул люк, и все увидели ясное голубое небо.
Горбовский вылез первым. Он сделал по камням несколько неверных шагов,
остановился и пошевелил носком сухой плавник.
- Как здесь хорошо! - вскричал он. - Как мягко! Можно, я лягу?
- Можно, - сказал Женя.
Он тоже выбрался из люка и сладко потягивался. Горбовский сейчас же
лег.
Кондратьев сбросил якорь.
- Лично я, - сказал он, - лежать на плавнике не советую. Там всегда
несметно песчаных блох.
Женя, неестественно растопырившись, стрекотал киноаппаратом. Он
снимал командира звена субмарин в момент возвращения из ответственной
операции.
- Сделай лицо, - строго приказал он.
Кондратьев сделал лицо.
- Ну что ты в самом деле! - обиделся Женя и опустил аппарат.
- Я не все понял насчет блох, - подал голос Горбовский. - Они что,
Сергей Иванович, прыгают? Или могут укусить?
- Могут и укусить, - ответил Кондратьев. - Да оставь ты меня в покое,
Евгений! Вот вернемся на базу, тогда и снимай хоть до белых пятне. Собирай
плавник и разводи костер.
Он полез в люк и достал ведро. Женя сел на корточки и стал брезгливо
копаться в плавнике двумя пальцами, выбирая щепки покрупнее. Горбовский с
интересом следил за его манипуляциями.
- И все-таки, Сергей Иванович, я не все понял насчет блох.
- Они прогрызают кожу, - пояснил Кондратьев, ополаскивая ведро
техническим спиртом.
- Да, - сказал Горбовский и перевернулся на спину. - Это ужасно.
Кондратьев набрал в ведро пресной воды из запасов на субмарине и
спрыгнул на берег. Молча и ловко он собрал плавник, разжег костер,
подвесил ведро над костром и достал из своих необъятных карманов леску,
крючок и коробку с наживкой. Женя подошел с горстью щепок.
- Следи за костром, - приказал Кондратьев. - Я наловлю окуньков. Я
мигом.
Прыгая с камня на камень, он перебрался на большую замшелую скалу,
выступавшую из воды в двадцати шагах от берега, повозился там немного и
затих. Утро было тихое, солнце, выбравшись из-за горизонта, уставилось
прямо в бухточку и слепило глаза. Женя сел по-турецки у костра и стал
подкладывать щепочки.
- Изумительное существо - человек! - произнес вдруг Горбовский. -
Проследите его историю за последние сто веков. какого огромного развития
достиг, скажем, производственный сектор! Как расширились области
исследовательской деятельности! И с каждым годом появляются все новые
области, новые профессии. Вот я недавно познакомился с одним товарищем. Он
учит детишек ходить. И он рассказал мне, что существует уже очень сложная
теория этого дела...
- Как его фамилия? - быстро спросил Женя и вынул диктофон.
- Его фамилия... Елена Ивановна. А фамилию я не знаю. Но я не об
этом. Я хочу сказать, что вот науки и способы производства все время
развиваются, а развлечения, способы отдыха все остаются такими же, как в
древнем Риме. Если мне надоест быть звездолетчиком, я могу стать биологом,
строителем, агрономом... еще кем-нибудь. А вот если мне, скажем, надоест
лежать, что тогда остается делать? Смотреть кино, читать, слушать музыку
или еще посмотреть, как другие бегают. На стадионах. И все! И так всегда
было - зрелища и игры. Короче говоря, все наши развлечения сводятся в
конечном счете к услаждению нескольких органов чувств. Даже, заметьте, не
всех. Вот, скажем, никто еще не придумал, как развлекаться, услаждая
органы осязания и обоняния.
- Ну еще бы, - сказал Женя. - Массовые зрелища и массовые осязалища.
И массовые обонялища.
Горбовский тихонько захихикал.
- Вот именно, - сказал он. - Обонялища. А ведь будет, Евгений
Маркович! Непременно когда-нибудь будет!
- Так ведь это закономерно, Леонид Андреевич. По-видимому, законы
природы таковы, что человек в конечном счете стремится не столько к самим
восприятиям, сколько к переработке этих восприятий, стремится услаждать не
столько элементарные органы чувств, сколько свой главный воспринимающий
орган - мозг.
Женя выбрал из плавника еще несколько щепок и подбросил в костер.
- Отец рассказывал мне, что в его время кое-кто пророчил человечеству
вырождение в условиях изобилия. Все-де будут делать машины, на хлеб с
маслом зарабатывать не надо, и люди займутся тунеядством. Человечество,
мол, захлестнут трутни. Но дело-то как раз в том, что работать гораздо
интереснее, чем отдыхать. Трутнем быть просто скучно.
- Я знал одного трутня, - серьезно сказал Горбовский. - Но его очень
не любили девушки, и он начисто вымер в результате естественного отбора. И
все-таки я думаю, что история развлечений еще не окончена. Я имею в виду
развлечения в старинном смысле слова. И обонялища какие-нибудь будут
обязательно. Я хорошо представляю это себе...
- Сидят сорок тысяч человек, - сказал Женя, - и все как один
принюхиваются. Симфония "Розы в томатном соусе". И критики с огромными
носами будут писать: "В третьей части впечатляющим диссонансом в нежный
запах двух розовых лепестков врывается мажорное звучание свежего лука.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85