Вы слишком спешили сменить психологию, Женя. Вам очень хотелось
перестать быть чужим здесь. И напрасно. Вам следовало бы побольше
оставаться чужим: вы смогли бы увидеть много такого, чего мы не замечаем.
А разве это не важнейшая задача всякого писателя - замечать то, что не
видят другие? Это будит воображение и заставляет думать.
- Пожалуй, - сказал Женя.
Они замолчали. Глубокое спокойствие царило вокруг, дремотное
спокойствие полуденной саванны. Наперебой трещали цикады. Пронесся легкий
ветерок, зашумела трава. Издалека донеслись пронзительные звуки - это
кричали эму. Женя вдруг сел и вытянул шею.
- Что это? - спросил он.
Мимо поста, ныряя в высокой траве, неслась странная машина - длинный
вертикальный шест, видимо на колесах, с блестящим вращающимся диском на
конце. У машины был на редкость нелепый вид. Подпрыгивая и раскачиваясь,
она уходила на юг.
Парнкала приподнял голову, посмотрел и снова улегся.
- А, - сказал он. - Я забыл вам рассказать. Это уродцы.
- Какие уродцы?
- Никто не знает, - сказал Парнкала спокойно.
Женя вскочил и подбежал к перилам. Длинный нелепый шест быстро
удалялся, раскачиваясь, и через минуту скрылся из глаз. Женя повернулся к
Парнкале.
- Как это так - никто не знает? - спросил он.
Парнкала пил кокосовый сок.
- Никто не знает, - повторил он, вытирая губы. - Это очень забавная
история, она вам понравится. Впервые они появились полтора года назад -
вот такие шесты на одном колесе и ползучие тарелки. Их часто видят в
саванне между Колд Криком и Роальдом, а позавчера один шест пробежал по
главной улице Гибсона. Одну тарелку растоптали мои эму. Я видел - большая
куча осколков плохой пластмассы и остатки радиомонтажа на совершенно
отвратительной керамике. Похоже на школьные модельки. Мы связались с
Гибсоном, но там никто ничего не знал. И вообще, как выяснилось никто
ничего не знает.
Парнкала снова поднес бокал к губам.
- Удивительно спокойно вы об это рассуждаете, друг Жан! - не вытерпел
Женя. В его воображении возникали картины, одна фантастичнее другой.
Парнкала улыбнулся:
- Да вы сядьте, Женя. Оснований для беспокойства нет никаких. Вреда
уродцы никому не приносят, эму и кенгуру их не боятся, и, кроме того, вы
не дали мне докончить - ими уже занимаются товарищи в Джакое. Они... Куда
вы, Женя?
Женя торопливо собирался. Он рассовывал по карманам диктофонные
обоймы, футлярчики с микрокнигами и свои потрепанные записные книжки.
- Джакой - это, кажется, центр австралийской кибернетики, - произнес
он. - Там построили какую-то интересную машину, правда?
- Да, машину КРИ, - сказал Парнкала обиженно.
Он был очень огорчен, что корреспондент Славин уезжает так скоро. С
Женей было приятно беседовать - он очень любил слушать.
- Почему КРИ?
- Коллектор Рассеянной Информации. Машина-археолог, как я слыхал.
Женя остановился.
- Так, может, эти уродцы оттуда?
- Я же говорю - ничего не известно, - с досадой сказал Парнкала. -
Никто ничего не знает. Ни в Джакое, ни в Гибсоне, ни во всем мире... Хоть
ужин возьмите, Женя...
- Нет-нет, спасибо, я очень тороплюсь. Ну, дорогой Жан, благодарю за
гостеприимство. Мы еще увидимся. - Женя залпом допил свой бокал, весело
кивнул и, перепрыгнув через перила, побежал с холма к своему птерокару.

Научный поселок Джакой располагался в тени чудовищных черных акаций с
кронами поперечником в сорок - пятьдесят метров. Поодаль, на берегу
глубокого озера с синей прозрачной водой, белели развалины фермы какого-то
древнего переселенца. Между поселком и развалинами четко выделялся
прямоугольник посадочной площадки. Машин на площадке не было.
Впрочем, птерокару посадочная площадка была не нужна, и Женя облетел
вокруг акаций, выбирая место поближе к поселку. В полукилометре от поселка
он вдруг заметил необычайное оживление. Сначала ему показалось, что там
играют в регби. В траве шевелилась и перекатывалась куча переплетенных
черных и белых человеческих тел. Из кучи неслись азартные возгласы.
"Прелестно! - подумал Женя. - Отлично сыгрались!" В этот миг куча
распалась, открыв что-то округлое, черное и блестящее, и один из игроков
кубарем покатился в сторону, упал и остался лежать, скорчившись, держась
руками за живот. "Э, нет, - подумал Женя, - это не игра". Из-под ветвей
акации вынырнули еще трое, на ходу сбрасывая куртки. Женя стремительно
пошел на посадку.
Когда он выскочил из кабины, скорчившийся человек уже сидел и,
по-прежнему держась за живот, громко кричал:
- Берегитесь задней ноги! Эй! Берегитесь задней ноги!
Женя рысью пробежал мимо него. Из кучи копошащихся тел раздавались
крики. Кричали по-русски и по-английски:
- Ноги к земле! Прижимайте к земле!
- Антенны! Не ломайте антенны!
- Помогите, ребята! Закапывается!
- Да держите же, черт подери!
- Ой, Перси, отпусти мою голову!
- Закапывается!
"Поймали какого-то ящера", - мелькнуло в голове у Жени, и тут он
увидел заднюю ногу. Она была черная, блестящая, с острыми зазубринами,
похожая на ногу исполинского жука, и со страшной силой скребла по земле,
оставляя глубокие борозды. Было там еще много других ног - черных,
коричневых и белых, - которые тоже ерзали, дрыгали и упирались, но это все
были обыкновенные человеческие ноги. Несколько секунд Женя ошеломленно
наблюдал за задней ногой. Она раз за разом складывалась, глубоко
зарывалась в землю и с натугой распрямлялась, и с каждым разом орущая куча
перемещалась метра на полтора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85