Ирина молча смотрела
на него странными глазами, такими странными и чудными, что Сергей Иванович
совсем потерял нить разговора.
- Что же это, Ирина, - произнес он наконец. - Что же, мне теперь и
мечтать не о чем?
- Не знаю, - сказала Ирина.
Они смотрели друг на друга - глаза в глаза. Господи, подумал
Кондратьев с тоской. Вот взять ее тихонько за руку и погладить тонкие
пальцы. И прижаться щекой...
- Сергей Иванович, - сказала Ирина тихо, - мы хорошие люди?
- Очень.
- Вам нравится здесь?
- Да. Очень.
- И вам не одиноко?
- Нет, что вы, Иринка...
Это "Иринка" получилось у него как-то само собой.
- Мне очень хорошо. И Моби Дик... Мне это очень нравится, Иринка, -
Моби Дик. Пусть сначала Моби Дик, а потом видно будет.
- Жаль.
- Ну, что делать. Не великой я мечты человек. Моя звезда - близкая
звезда.
Ирина усмехнулась и покачала головой. Она сказала:
- Я не об этом. Я думала, вы одинокий... Я думала, вам тяжело
одному... Я люблю вас.

Утром звено субмарин Кондратьева подняли по тревоге. С дежурного
вертолета Океанской охраны сообщили, что в стаде кашалотов, идущем на
кальмарное пастбище, произошла драка между старым самцом - вожаком стада и
одинцом-пиратом. Кашалоты ходят стадами до тридцати голов, старый опытный
самец-вожак и старые и молодые самки. Вожак не подпускает других самцов к
стаду и изгоняет молодых, а иногда и убивает их, но время от времени стадо
подвергается нападению злющего одинца, которого Океанская охрана называет
пиратом. Тогда происходит бой. Океанская охрана всегда старается помочь
вожаку. Прежде всего потому, что вожак, как правило, приручен и водит
стадо по привычным и известным трассам - к специально организованным
пастбищам кальмаров и подальше от трасс миграций усатых китов. Известны
случаи, когда одинец, которому удавалось отделить от стада несколько
самок, вел их прямо в районы китового молодняка и утраивал там кровавую
бойню.
Летчик вертолета атаковал одинца, но вертолет так сильно трепало и
противники находились так близко друг от друга, что он расстрелял весь
боезапас и попал анестезирующей бомбой только один раз - и не в пирата, а
в вожака. Оглушенный вожак перестал сопротивляться. Одинец быстро добил
его, ловко отделил от стада молодых самок и погнал их на юг, в район
планктонных полей, где благоденствовали молочные, только что ощенившиеся
матки. Вдогонку пирату были брошены два звена субмарин охраны, и еще одно
звено готовилось встретить его на дальних подступах к району щена.
Все в этой операции шло с самого начала неудачно. Первое звено, под
командой Коршунова, разделилось в пылу погони и потеряло ориентировку.
Звено субмарин Кондратьева было сброшено с транспортного турболета - оно
должно было попасть в район впереди одинца и отрезать его от самок, но
вследствие ли поспешности или неопытности пилотов субмарины оказались
далеко позади стада. Кондратьев распорядился всем идти на глубине сто
метров и только сам время от времени выскакивал на ходу на поверхность
принять радиограммы с сопровождающих вертолетов.
Погоня продолжалась весь день. Около семи вечера Ахмет, который шел
правым ведомым, закричал:
- Вот он! Командир, цель обнаружена, дистанция триста - триста
пятьдесят метров, четыре сигнала! Ух, понимаешь, настоящий Моби Дик!
- Координаты? - спросил Кондратьев в микрофон.
- Азимут... Высота с глубины двести десять...
- Вижу.
Кондратьев подрегулировал ультразвуковой прожектор. На экране всплыли
и закачались большие светлые пятна-сигналы. Пять... Шесть... Восемь... Все
здесь. Семь угнанных самок и сам одинец. Дистанция триста пятнадцать -
триста двадцать метров. Идут "звездой": самки по периферии вертикально
поставленного кольца диаметром в пятьдесят метров, самец - в центе и
немного позади.
Кондратьев круто повернул субмарину вверх. Надо было выскочить на
поверхность и сообщить вертолетам, что стадо беглецов обнаружено.
Субмарина задрожала от напряжения, пронзительно завыли турбины. У
Кондратьева заложило уши. Он наклонился над приборной доской и вцепился
обеими руками в мягкие рукоятки руля. Но он не отрывал взгляда от
иллюминатора. Иллюминатор ярко светлел. Мелькнули какие-то тени,
неожиданно ярко блеснуло серебряное брюхо небольшой акулы, затем - у-ах! -
субмарина стремительно вылетела из воды. Кондратьев торопливо отпустил
кормовые крылья.
Раз-два! Сильная волна ударила субмарину в правый борт. Но инерция
движения и крылья уже подняли ее и перебросили через пенистый гребень. На
несколько секунд Кондратьев увидел океан. Океан был лилово-черный, изрытый
морщинистыми волнами и покрытый кровавой пеной. Кровавой - это только на
мгновение так подумалось Кондратьеву. На самом деле это были отблески
заката. Небо было покрыто низкими сплошными тучами, тоже лилово-черными,
как и океан, но на западе - справа по курсу - низко над горизонтом висело
сплюснутое багровое солнце. Все это - свинцово-лиловый океан,
свинцово-лиловое небо и кровавое солнце - Кондратьев увидел на один миг
через искажающее, залитое водой стекло иллюминатора. В следующий миг
субмарина вновь погрузилась, зарывшись острым носом в волну, и вновь
натужно взвыли турбины.
- Я - Кондратьев, цель обнаружена, курс...
Субмарина неслась, как глиссер, прыгая с гребня на гребень, тяжело
шлепая округлым днищем по воде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85