Покорение галактик откладывалось на
практически бесконечный срок - лет на десять. Наступила короткая эпоха
смятений, ибо новость сводила к нулю тщательно разработанный проект
"Цветущая сирень", согласно которому 18-я в полном составе должна была
тайно погрузиться на борт межпланетного танкера, идущего на Плутон.
Капитан рассчитывал объявиться через неделю после старта и автоматически
слить свой экипаж с экипажем танкера.
Следующий удар был менее неожиданным, но зато гораздо более тяжелым.
Именно в эту эпоху смятений экипаж "Галактиона" вдруг как-то сразу осознал
- узнал он об этом гораздо раньше - что в мире наибольшим почетом
пользуются, как это ни странно, не космолетчики, не глубоководники и даже
не таинственные покорители чудовищ - зоопсихологи, а врачи и учителя. В
частности, выяснилось, что в Мировом Совете - шестьдесят процентов
учителей и врачей. Что учителей все время не хватает, а космолетчиками
хоть пруд пруди. Что, не будь врачей, плохо бы пришлось глубоководникам, а
отнюдь не наоборот. Все эти, а также многие другие того же рода
разрушительные сведения было доведены до сознания экипажа ужасающе
будничным образом: на самом обыкновенном телевизионном уроке по экономике
и, что самое страшное, ни в малейшей степени не были опровергнуты
учителем.
Третий и окончательный удар нанесли сомнения. Бортинженер Лин был
пойман Капитаном за чтением "Курса простудных заболеваний в детском
возрасте" и в ответ на резкий выпад нахально заявил, что намерен впредь
приносить людям конкретную пользу, а не сомнительные сведения из жизни
космических пространств. Капитан и штурман были вынуждены применить
крайние меры убеждения, под давлением которых отступник признал, что
детский врач из него все равно не получится, тогда как в качестве
бортинженера или, на худой конец, охотника у него еще есть шансы стяжать
себе бессмертную славу. На протяжении экзекуции хитроумный Либер Полли
сидел в углу и молчал, но с той поры взял за правило при малейшем нажиме
шантажировать экипаж бессвязно-язвительными угрозами типа "сбегу в
ларингологи" или "пусть учитель скажет, кто прав". Сашка Лин, слушая это,
завистливо сопел. Сомнения разъедали экипаж "Галактиона". Сомнения грызли
душу Капитана.
Помощь пришла из Большого Мира. Группа ученых, работавших на Венере,
закончила и предложила на рассмотрение Мирового Совета практический проект
дистилляции атмосферного покрова Венеры с целью ее дальнейшей колонизации.
Мировой Совет рассмотрел проект и одобрил его. Очередь была за пустынями
Венеры, за большой страшной планетой, которую надо было сделать Второй
Землей. Мир взрослых взялся за дело - строились новые машины,
аккумулировались мощности, население Венеры стремительно росло. А в 18-й
комнате Аньюдинской школы под любопытствующими взорами экипажа капитан
"Галактиона" лихорадочно работал над проектом плана "Октябрь", сулящего
невиданный размах идей и выход из тяжелого кризиса.
Проект был закончен через три часа после опубликования призыва
Мирового Совета и представлен на рассмотрение экипажа.
План "Октябрь" поражал краткостью и насыщенностью информацией:
1) за четыре декады изучить производственно-технические данные
стандартных атмосферогенных агрегатов;
2) по истечении указанного срока ранним утром - чтобы не беспокоить
дежурного по школе - покинуть школу и добраться до Аньюдинской ракетной
станции, где в неизбежной сумятице при посадке проникнуть в грузовой трюм
какого-нибудь корабля возлеземных сообщений и затаиться до финиша;
3) там видно будет.
План был встречен возгласами "Виу-вирулли!" и одобрен тремя голосами
при одном воздержавшемся. Воздержавшимся был благородный Атос-Сидоров.
Глядя на далекий горизонт, он с необыкновенным презрением отозвался о
"поганых агрегатах" и о "бредовой затее" и сказал, что только чувства
товарищества и взаимопомощи удерживают его от резкой критики плана. Однако
он готов не возражать и даже берется обдумать некоторые аспекты ухода, что
никак, впрочем, не следует понимать как согласие на отказ от Д-принципа
ради каких-то зловонных дистилляторов. Капитан промолчал и отдал приказ
приниматься за дело. Экипаж принялся за дело.
...В 18-й комнате Аньюдинской школы шел урок географии. В экране
учебного стереовизора полыхала молниями палящая туча над Парикутином,
мелькали свистящие лапилли, и из кратера высовывался красный язык лавового
потока, похожий на наконечник стрелы. Речь шла о науке вулканологии, о
вулканах вообще и о непокоренных вулканах в частности. Среди серых
нагромождений застывшей неведомо когда магмы белели аккуратные купола
вулканологической станции Чипо-Чипо.
Перед стереовизором сидел Сашка Лин и, не сводя глаз с экрана,
лихорадочно объедал ногти на правой и на левой руке попеременно. Он
опоздал. Утро и половину дня он провел на спортплощадке, проверяя
высказанное вчера учителем предположение, что максимальная высота прыжка
должна относиться к максимальной длине прыжка приблизительно как единица к
четырем. Лин прыгал и в длину и в высоту до тех пор, пока не потемнело в
глазах. Тогда он вынудил заняться этим делом нескольких малышей и загонял
их совершенно, но полученный материал показывал, что предположение учителя
близко к истине. Теперь Лин наверстывал упущенное и смотрел те уроки,
которые экипаж уже выучил утром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85