Толстый иностранец восточного типа топтался возле
буфета-автомата.
У входа в бар Дауге вдруг остановился.
- Зайдем выпьем, тезка, - сказал он.
Гриша посмотрел на него с удивлением и жалостью.
- Зачем, дядя Гриша? - просительно сказал он. - Зачем? Не надо.
- Ты полагаешь, не надо? - задумчиво спросил Дауге.
- Конечно, не надо. Ни к чему это, честное слово.
Дауге, склонив голову набок, прищурившись, взглянул на него.
- Уж не воображаешь ли ты, - ядовито произнес он, - что я раскис
оттого, что меня вывели в тираж? Что я, жить не могу без этих самых
таинственных бездн и пространств? Извини, голубчик! Плевать я хотел на эти
бездны! А вот что я один остался... Понимаешь? Один! В первый раз в жизни
один!
Гриша неловко оглянулся. Толстый иностранец смотрел на них. Дауге
говорил тихо, но Грише казалось, что его слышит весь зал.
- Почему я остался один? За что? Почему именно меня... именно я
должен быть один? Ведь я не самый старый, тезка. Михаил старше, и твой
отец тоже...
- Дядя Миша тоже идет в последний рейс, - робко напомнил Гриша.
- Да, - согласился Дауге. - Миша наш состарился... Ну, пойдем выпьем.
Они вошли в бар. В баре было пусто, только за столиком у окна сидела
какая-то красивая женщина. Она сидела над пустым бокалом, положив
подбородок на сплетенные пальцы, и смотрела в окно на бетонное поле
аэродрома.
Дауге остановился и тяжело оперся на ближайший столик. Он не видел ее
лет двадцать, но сразу узнал. В горле у него стало сухо и горько.
- Что с вами, дядя Гриша? - встревоженно спросил Быков-младший.
Дауге выпрямился.
- Это моя жена, - сказал он спокойно. - Пойдем.
"Какая еще жена?" - подумал Гриша с испугом.
- Может быть, мне пойти подождать в машине? - спросил он.
- Чепуха, чепуха, - сказал Дауге. - Пойдем.
Они подошли к столику.
- Здравствуй, Маша, - произнес Дауге.
Женщина подняла голову. Глаза ее расширились. Она медленно откинулась
на спинку стула.
- Ты... не улетел? - сказала она.
- Нет.
- Ты полетишь позже?
- Нет. Я остаюсь.
Она продолжала глядеть на него широко раскрытыми глазами. Ресницы у
нее были сильно накрашены. Под глазами сеть морщинок. И много морщинок на
шее.
- Что значит - остаешься? - недоверчиво спросила она.
Он взялся за спинку стула.
- Можно нам посидеть с тобой? - спросил он. - Это Гриша Быков. Сын
Быкова.
Тогда она улыбнулась Грише той самой привычно-обещающей ослепительной
улыбкой, которую так ненавидел Дауге.
- Очень рада, - сказала она. - Садитесь, мальчики.
Гриша и Дауге сели.
- Меня зовут Мария Сергеевна, - сказала она, разглядывая Гришу. - Я
сестра Владимира Сергеевича Юрковского.
Гриша опустил глаза и слегка поклонился.
- Я знаю вашего отца, - продолжала она. Она перестала улыбаться. - Я
многим ему обязана, Григорий... Алексеевич.
Гриша молчал. Ему было неловко. Он ничего не понимал. Дауге сказал
напряженным голосом:
- Что ты будешь пить, Маша?
- Джеймо, - ответила она, ослепительно улыбаясь.
- Это очень крепко? - спросил Дауге. - Впрочем, все равно. Гриша,
принеси, пожалуйста, два джеймо.
Он смотрел на нее, на гладкие загорелые руки, на открытые гладкие
загорелые плечи, на легкое светлое платье с чуть-чуть слишком глубоким
вырезом. Она изумительно сохранилась для своих лет, и даже косы остались
совершенно те же, тяжелые, толстые косы, каких давно уже никто не носит,
бронзовые, без единого седого волоса, уложенные вокруг головы. Он
усмехнулся, медленно расстегнул плотный теплый плащ и стащил плотный
теплый шлем с наушниками. У нее дрогнуло лицо, когда она увидела его голый
череп с редкой серебристой щетиной возле ушей. Он снова усмехнулся.
- Вот мы и встретились, - сказал он. - А ты почему здесь? Ты ждешь
кого-нибудь?
- Нет, - проговорила она. - Я никого не жду.
Она посмотрела в окно, и он вдруг понял.
- Ты провожала, - тихо сказал он.
Она кивнула.
- Кого? Неужели нас?
- Да.
У него остановилось сердце.
- Меня? - спросил он. Подошел Гриша и поставил на столик два потных
ледяных бокала.
- Нет, - ответила она.
- Володьку? - сказал он с горечью.
- Да.
Гриша тихонько ушел.
- Какой милый мальчик, - сказала она. - Сколько ему лет?
- Восемнадцать.
- Неужели восемнадцать? Вот забавно! Ты знаешь, он совсем не похож на
Быкова. Даже не рыжий.
- Да, время идет, - сказал Дауге. - Вот я уже и не летаю.
- Почему? - равнодушно спросила она.
- Здоровье.
Она быстро взглянула на него.
- Да, ты неважно выглядишь. Скажи... - она помолчала. - А Быков тоже
скоро перестанет летать?
- Что? - спросил он с удивлением.
- Я не люблю, когда Володя уходит в рейс без Быкова, - сказала она,
глядя в окно. Она опять помолчала. - Я очень боюсь за него. Ты ведь знаешь
его.
- А причем здесь Быков? - спросил Дауге неприязненно.
- С Быковым безопасно, - сказала она просто. - Ну, а как твои дела,
Григорий? Как-то странно, ты - и вдруг не летаешь.
- Буду работать в институте, - сказал Дауге.
- Работать... - она покачала головой. - Работать... Посмотри, на что
ты похож.
Дауге криво усмехнулся.
- Зато ты совсем не изменилась. Замужем?
- С какой стати? - возразила она.
- Я вот тоже так холостяком и остался.
- Не удивительно.
- Почему?
- Ты не годишься в мужья.
Дауге неловко засмеялся.
- Не нужно нападать на меня, - сказал он. - Я просто хотел
поговорить.
- Раньше ты умел говорить интересно.
- А что, тебе уже скучно? Мы говорим всего пять минут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12