В танке было темно, как в колодце. Бесшумно подошел Валдис. Оба стояли и напряженно слушали. На востоке гремела стрельба. За проволокой, в болоте, сонно переквакивались лягушки. И вдруг в этот уже привычный десантникам шум ворвался тонкий, требовательный зуммер телефона. Он доносился из открытого люка и в общем-то еле был слышен. Но на десантников он произвел впечатление выстрела. Из люка донесся глухой голос:
- Второй пост, обер-ефрейтор Раузер слушает... Я вас отлично слышу, герр обер-лейтенант... "Сирена", герр обер-лейтенант... Есть смотреть в оба, герр обер-лейтенант.
Зуммер прозвучал еще раз, и в черной дыре люка все смолкло. Потом по бронированному днищу танка стукнули кованые сапоги, и перед самым носом у Базилевича на край люка легла рука. В следующий момент над башней появилась голова в пилотке. Охранник вылезал, не торопясь и покашливая.
- Куда ты запропастился, Ви... - проворчал он и не договорил. Железные руки Базилевича как клещи сдавили ему шею. А Пормалис как вихрь влетел на броню и схватил врага за руки. Еще несколько секунд - и его буквально выдернули из люка. Охранник оказался совсем не большим и не тяжелым. И совершенно не сопротивлялся. Ему заткнули пилоткой рот, обезоружили и его же брючным ремнем связали за спиной руки, а ремнем, на котором висел парабеллум, крепко-накрепко перетянули ноги. После этого Базилевич, не теряя времени, нырнул в люк. Прикрывая луч, включил фонарик. Внутри танк был похож на склад боеприпасов. Повсюду, где только было можно их втиснуть, лежали металлические ящики со снарядами и коробки с пулеметными лентами. В носовой части танка, там, где должен находиться механик-водитель, тоже стояли ящики со снарядами. А поверх них был брошен матрац. Тут же на одном из ящиков стояли полевой телефон, два котелка, лежали две ложки и переносная электрическая лампа. На матраце - две шинели. Базилевич первым делом отыскал рукоятку механизма поворота башни и опробовал его. Башня послушно развернулась сначала в одну, а потом в другую сторону.,
- Понятно, - успокаивающе произнес Базилевич и высунулся из башни. Валдис стоял рядом.
- Не заорет? - кивнув в сторону пленного, шепотом спросил Базилевич.
- Я предупредил: хочет жить - пусть молчит, - также шепотом ответил Валдис. - И вообще я его Ашоту оттащил. Он уже за проволокой...
- Правильно. Теперь нас тут не сразу возьмешь...
Они оба опустились внутрь танка.
Пормалис поднялся к орудию и припал глазом к прицелу. Но было еще темно, и он лишь едва различил черные контуры леса на фоне неба. Тем не менее они развернули башню и грубо навели орудие на вышку с пулеметом. Орудие зарядили. Но стрелять было еще нельзя.
- Слушай, - неожиданно заговорил Базилевич, - а этот, которого пришлось убрать, он зачем к дороге шел?
- Не знаю, - сразу насторожился Валдис,
- А может, он к своим направлялся?
- К каким своим? - не понял Пормалис,
- Ну, на вышку! Или к зенитчикам! Может, они его ждут? Может, они по телефону о чем договорились? У них ведь связь?
- Может. Все может, - поняв, что так встревожило Базилевича, согласился Валдис.
- Глянь-ка по сторонам! - скомандовал Базилевич.
Валдис высунулся из люка. Сделал он это вовремя. От полотна железной дороги, шагая саженными шагами, прямо к танку двигалась высокая фигура. Не доходя до танка метров десять, фигура громко выругалась:
- Какого черта, Вилли, ты тут копаешься? Валдис мгновенно опустился в башню.
- Идет, - зашептал он Базилевичу. - Сюда идет!
- Вилли! - снова позвал немец. - Хватит дрыхнуть!
- Оставь люк открытым. Пусть думает, что этот Вилли спит, и лезет сюда, - решил Базилевич.
Да и что можно было придумать другое? Десантники затаились.
- А если он осветит? - шепнул Валдис.
- Закройся шинелью, - ответил Базилевич и накрыл Пормалиса немецкой шинелью. Сам накинул на себя другую и втиснулся между ящиками со снарядами. А "гость" уже гремел по броне сапогами. И, что-то насвистывая, полез в башню.
...Теперь в кабинете генерала Костромина постоянно работали офицеры оперативного отдела штаба. К нему то и дело заходили представители служб, непрерывно звонили телефоны. Когда в кабинете появился Сорокин, Костромин, прижимая к уху трубку полевого телефона, кому-то выговаривал сердито и напористо:
- Вы уже полдня месите грязь у этого болота! Полдня! Пехота ушла вперед, а вы не можете сдвинуться с места! Что? Не можете найти пути обхода? Наверно, я их должен вам указать! Вы этого ждете? Если через час я не услышу, что вы догнали пехоту, пеняйте на себя! Да, да!!
Он бросил на аппарат трубку и сразу увидел Сорокина.
- Вот так мы все застрянем, слышал? Если не сохраним мост. Слышал? Где танковый десант?
- Противник отходит. Но прорваться к нему в тыл на участке двести десятой до сих пор нигде не удалось, - доложил Сорокин.
- Значит, плохо подготовились к выполнению задачи. Покажите мне, где они там топчутся? Сорокин показал рубеж на карте.
- Я так и думал: застряли на холмах. Соедините меня с командующим артиллерией! - приказал он офицеру связи. Взял трубку и громко спросил:
- "Четвертый"? Я "Второй". Взгляни на карту. Квадрат ВЕ. Нашел? Помоги "Семнадцатому". Понял? Время согласуйте сами. Но помни: оно дорого, как никогда. Что ему надо? Обеспечь ему коридор.
Он положил трубку и обратился к Сорокину:
- Почему вы так поздно об этом мне докладываете?
- Командир двести десятой надеялся прорваться своими силами,- попытался оправдаться Сорокин.
- Мало на что он надеялся. А вы должны сами все взвешивать. Видите, застопорилось - немедленно ко мне, - ничего не желал слушать Костромин. Отправляйтесь к нему на место. И чтобы больше таких докладов я от вас не слышал!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12