Все будет зависеть от того, какой отзыв даст эксперт – профессор Чичагов. Да вот и он, как кстати!.. Давайте спросим. Здравствуйте, Иван Аркадьевич! Ну, как ваше мнение о каптаже?
Чичагов мнет мягкие губы и смотрит вверх через золотые очки. Свою седую голову он но­сит гордо и бережно, как хрупкую драгоцен­ность. В ней его капитал.
– Гм… да… каптаж… Я еще подробно не оз­накомился с материалом. Притом я могу дать отзыв только по своей специальности. Техниче­ски, конечно, проект вполне выполним. Запрудить реку – не Бог весть какая премудрость. В этом даже нет ничего оригинального. Михеев пред­лагает только в большом масштабе сделать то, что делает рядовой мельник. Но в смете, мне кажется, автор жестоко ошибается. Тут дело пахнет не тремястами миллионов, а миллиар­дами, имея в виду проект в целом.
– Миллиардами? Значит, не под силу, а? Не пройдет номер? – Взгляд инженера налил­ся надеждой и жадным любопытством.
Но Чичагов не обрадовал прямым ответом, а только неопределенно пожал плечами.
Да и что мог ответить старый профессор? По его мнению, большевики только и делали, что брались за непосильные задачи. С них хватит. Возьмутся за каптаж и… сделают, пожалуй!
– А вот еще я слыхал, – передал инженер мнение одного крупного специалиста. – Тот говорит, что проект Михеева – совершенней­шая чепуха. Ведь рыба Каспия привыкла к во­дяному режиму с данным процентом солености. Притом рыбе негде будет метать икру.
– А представитель Наркомздрава, – вме­шался другой инженер, – утверждает, что Михеев не только не уничтожит, как обещает, а увеличит малярию в ужасающих размерах. По­думайте только: пустить воды Волги самоте­ком! Они образуют множество заболоченных озер, заливчиков, водяных "оазов", как гово­рит сам изобретатель. Черт знает что полу­чится, и не только с малярией, – изменится к худшему, а не к лучшему, и климат всего края. Ведь Каспий будет испарять значитель­но меньше влаги, из которой в конце концов образуются облака.
– Ну, это не так страшно, – возразил Чи­чагов. – Общее количество влаги в крае не уменьшится. Ведь новые водоемы тоже будут испарять воду. Впрочем, это мое личное мне­ние, мнение профана в области метеороло­гии, – скромно добавил он.
Инженер хотел задать еще один вопрос, но Чичагов решил, что сказал и так слишком много. Отговорившись тем, что он спешит на заседание, маститый профессор понес свою драгоценную голову дальше.
Это заседание, посвященное обсуждению проекта Михеева, было довольно бурным.
Вначале спецы держали себя сдержанно. Никто не решался "крыть проект вовсю", но многие осторожно высказывали свои "опасе­ния", которые, как капля яда, должны были отравлять идею смелого проекта. В конце за­седания страсти разгорелись, и уже слышались выкрики: "Глупость! Чепуха! Безумие!"
Тяжелая артиллерия – Чичагов – приберега­лась противниками проекта к концу.
Речь профессора по форме была очень "объ­ективна", а по существу он вылил ушат холод­ной воды на энтузиастов, "высказав свое скромное мнение" о многомиллиардных затра­тах.
Проект висел на волоске.
Но тут неожиданно на помощь Михееву дви­нулись работники мест – волжане, живущие в непосредственной близости с "жаром земли".
И натиск был силен и дружен.
– Даешь Волгу!
Один из них повторил слова Михеева: "Ни капли живой воды, ни грамма гумуса, ни мет­ра высоты Волги не должны пропадать в ни­зинах соляной пучины Каспийского моря!"
– Даешь Волгу!
IV.
Большие звезды не мигая смотрят на землю, словно глаза неведомых ночных птиц. Густая темень, пугливая и упрямая, подступила к са­мым углям догоревшего костра. Набежит ве­тер, вспыхнет язычок пламени, осветит лица рыбаков, край сохнувшей сети, черное лосня­щееся брюхо опрокинутой на берегу лодки и снова придвинется к углям. С берега тянет сы­ростью, дегтем, рыбой.
Усталые рыбаки доедали уху, черпая дере­вянными ложками из котелка.
– Лопайте напоследях. А потом каюк: за­говеем на рыбу – то! – прервал молчание седой кряжистый старик Глеб Калганов, короче – Калган.
По сторонам его сидели три сына – справа старший, слева младшие, такие же крупные, бородатые детины, как и он сам, только черно­волосые.
Глеб – староста рыбацкой артели. Каспий и низовья Волги – для него открытая книга, каждую строчку которой он знает наизусть. Знает воду, рыбьи повадки, капризы погоды, моря и его обитателей. По известным ему од­ному приметам умеет даже предсказывать, ког­да пойдет пузанок, бешенка, вобла, куда напра­вят они путь, большой ли улов будет. Во всем, что касается рыбы, его слово – закон. А так как рыбацкое село только и живет рыбой, то слово Глеба и во всем прочем – закон. Что скажет, так тому и быть. До войны он был на промыслах не последний хозяин, имел капитал, снасть, посуду. Революция разрушила его благосостояние, но не авторитет. Артелью он правил по старинке – вертел как хотел.
Его слова вызвали удивление рыбаков. Чу­дит Калган!
– На наш век рыбы хватит! – отозвался рябой Сыч.
– Ложку оближи да язык проглоти. То – то, что не хватит! – важно ответил Глеб. Помолчав немного, чтобы убедиться, что никто боль­ше не прерывает, он продолжал: – Последние времена приходят. Отнял Бог разум у людей, и дела их безумными стали. Божий мир по-­своему переделать хотят: море высушить. Волгу – матушку в степи заволжские повернуть. И останемся мы как рак на мели. Истинно на мели! И отцы, и деды наши жили у моря, ры­бачили. Море да Волга были нам пашней, а рыба – хлебом. А тут – на тебе! Высохнет море, уйдет Волга, подохнет рыба, подохнем и мы. Куда пузанок, да вобла, да прочие мор­ские твари икру метать пойдут?

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4