Но не все крестьяне думают так, как вы. Среди крестьян имеется еще немало таких людей, в том числе среди колхозников, которые сомневаются в правильности колхозного пути. И в этом нет ничего удивительного.
В самом деле, сотни лет жили люди по старинке, шли по старому пути, гнули спину перед кулаком и помещиком, перед ростовщиком и спекулянтом. Нельзя сказать, что этот старый, капиталистический путь встречал одобрение со стороны крестьян. Но он, этот старый путь, был путь проторённый, привычный, и никто еще не доказал на деле, что можно жить как-нибудь по-иному, по-лучшему. Тем более, что во всех буржуазных странах всё еще живут люди по старинке... И вдруг, врываются в эту старую болотную жизнь большевики, врываются как буря и говорят: пора бросить старый путь, пора начать жить по-новому, по-колхозному, пора начать жить не так, как живут все в буржуазных странах, а по-новому, по-артельному. А что это за новая жизнь,—кто её знает. Как бы она не вышла хуже старой жизни. Во всяком случае, новый путь — не привычный путь, не проторённый и не совсем еще изведанный. Не лучше ли остаться при старом пути? Не лучше ли подождать с переходом на новый, колхозный путь? Стоит ли рисковать?
Вот какие сомнения разбирают нынче одну часть трудового крестьянства.
Должны ли мы рассеять эти сомнения? Должны ли мы выставить их, эти самые сомнения, на свет божий и показать — чего они стоят? Ясно, что должны.
Стало быть, вопрос, поставленный выше, нельзя назвать праздным вопросом.
Итак, правилен ли тот путь, на который стало колхозное крестьянство?
Некоторые товарищи думают, что переход на новый путь, на путь колхозов начался у нас три года тому назад. Это верно лишь отчасти. Конечно, массовое строительство колхозов началось у нас три года тому назад. Переход этот ознаменовался, как известно, разгромом кулачества и движением миллионных масс бедноты и середняков в сторону колхозов. Всё это верно. Но для того, чтобы начать этот массовый переход к колхозам, надо было иметь в руках некоторые предварительные условия, без чего, вообще говоря, немыслимо массовое колхозное движение.
Надо было, прежде всего, иметь Советскую власть, которая помогала и продолжает помогать крестьянам стать на путь колхозов.
Надо было, во-вторых, выгнать помещиков и капиталистов, отобрать у них заводы и земли и объявить их собственностью народа.
Надо было, в-третьих, обуздать кулачество п отобрать у него машины и тракторы.
Надо было, в-четвёртых, объявить, что машинами и тракторами могут пользоваться лишь объединённые в колхозы бедняки и середняки.
Надо было, наконец, индустриализовать страну, поставить новую тракторную промышленность, построить новые заводы сельскохозяйственного машиностроения для того, чтобы снабжать в изобилии тракторами и машинами колхозное крестьянство.
Без этих предварительных условий нечего было думать о массовом переходе на путь колхозов, начатом три года тому назад.
Стало быть, для того, чтобы перейти на путь колхозов, надо было, прежде всего, проделать Октябрьскую революцию, свергнуть капиталистов и помещиков, отобрать у них землю и заводы и поставить новую промышленность.
С Октябрьской революции и начался переход на новый путь, на путь колхозов. Он развернулся с новой силой лишь года три тому назад потому, что только к этому времени сказались во всей широте хозяйственные результаты Октябрьской революции, только к этому времени удалось двинуть вперёд индустриализацию страны.
История народов знает немало революций. Они отличаются от Октябрьской революции тем, что все они были однобокими революциями. Сменялась одна форма эксплуатации трудящихся другой формой эксплуатации, но сама эксплуатация оставалась. Сменялись одни эксплуататоры и угнетатели другими эксплуататорами и угнетателями, но сами эксплуататоры и угнетатели оставались. Только Октябрьская революция поставила себе целью — уничтожить всякую эксплуатацию и ликвидировать всех и всяких эксплуататоров и угнетателей.
Революция рабов ликвидировала рабовладельцев и отменила рабовладельческую форму эксплуатации трудящихся. Но вместо них она поставила крепостников и крепостническую форму эксплуатации трудящихся. Одни эксплуататоры сменились другими эксплуататорами. При рабстве “закон” разрешал рабовладельцам убивать рабов. При крепостных порядках “закон” разрешал крепостникам “только” продавать крепостных.
Революция крепостных крестьян ликвидировала крепостников и отменила крепостническую форму эксплуатации. Но она поставила вместо них капиталистов и помещиков, капиталистическую и помещичью форму эксплуатации трудящихся. Одни эксплуататоры сменились другими эксплуататорами. При крепостных порядках “закон” разрешал продавать крепостных. При капиталистических порядках “закон” разрешает “только” обрекать трудящихся на безработицу и обнищание, на разорение и голодную смерть.
Только наша советская революция, только наша Октябрьская революция поставила вопрос так, чтобы не менять одних эксплуататоров на других, не менять одну форму эксплуатации на другую, — а искоренить всякую эксплуатацию, искоренить всех и всяких эксплуататоров, всех и всяких богатеев и угнетателей, и старых и новых. (Продолжительные аплодисменты.)
Вот почему Октябрьская революция является предварительным условием и необходимой предпосылкой для перехода крестьян на новый, колхозный путь.
Правильно ли поступили крестьяне, поддержав Октябрьскую революцию? Да, они поступили правильно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94