Кое, кстати, не могло
считаться таковым, то есть бумагой официальной, поступками
и намереньями способной управлять лиц, облеченных властью
и наделенных полномочиями. Поскольку весельчак Андрюша,
допросом голой бабы насладившись, детали все обсмаковав,
не зафиксировал, как того требуют устав и долг, бумаги
поступление в журнале соответствующем. Входящий номер
сэкономив, листочек дважды перегнул и положил в карман,
под серое х/б упрятал кителька. Ну, а с зарей, освободившись
и сдав дела, дошел до автомата телефонного ближайшего и
неожиданным звонком развеял метаболизма утреннего тягость
врачу команды первой лиги Вадиму Швец-Цареву.
- Вадян, не хочешь ли стрясти с сыночка Симы
тысчонок пару на пропой?
Не знали, не ведали затейники, как им судьба
благоволила, и вынуждены были потому мозгами
пораскинуть, поработать, чтобы решить, как потаскуху
нейтрализовать наверняка.
А потаскуха хотела, то есть ее как приступы пульпита
частые, желание одолевало, подкатывало неодолимое скорее
же, скорей, увидеть Симу, в глаза зеленые взглянуть и
восторжествовать, или же сникнуть, опустить головку, но от
навязчивого бреда освободиться, отделаться раз и навсегда.
Звонила ему в среду дважды - не застала, хотела
завалиться в "Льдину", но вновь со счета сбилась, запуталась в
стаканах и задремала в ванне, уснула, гуманно вместо
пароходиков пустив в естественной стихии поплескаться
снова куски-кусочки заглоченной без предварительной работы
челюстей и языка, рыбешки, сайры тихоокеанской из банки
металлической.
Ну, а четверг, ах, Господи, сулил ей, наконец,
чудесной встречи долгожданное мгновение, ибо, благодаря
счастливому стеченью обстоятельств, Малюта лишена была
возможности нажраться раньше времени. Марина Воропаева,
медичка-одногруппница, ее зазвала после уроков в гости на
камешки взглянуть. То есть, отвлечься, заглушить тоску и
скоротать часок, другой (покуда влажная уборка превращает
заведенье общепита в вертеп, гнездо порока), бокальчик
сушнячка всего лишь при этом накатив.
- Сережки, два колечка, цепка... - смешно и быстро
тараторила Марина на ходу.
- Длинная? - Малюта, пусть вяло, но демонстрировала
к жизни интерес, как видно, стойкий, и это несмотря на ужасы
и мерзости ее.
- Ага, - тряслись волосики бесцветные в ответ, - до
сюда вот.
- Ты че, все в бигудях и спишь, - на раздраженье нерва
зрительного неадекватно реагировал язык запойной Ирки.
- А разве некрасиво? Мне локоны идут.
Жила Марина рядом с институтом. За рощей
кировской березовой, резную русскую листву которой
воспитанники детсадов днем сотрясали криками безумными, а
вечерами, готовясь к бою, молча раздвигали угреватыми
носами учащиеся школ и ПТУ района. Два шага, идти минут
пятнадцать.
Итак, сережки, два колечка, цепка. Еще одна невольно
нам открылась слабость, цветок в букете, малинки чудные
пупырышки в мисочке с черными дробинами смородины.
Любила девушка округлость пальцев пухленьких
подчеркивать и шеи белизну, ключицы мягкие изгибы
оттенять продукцией пошлейшей ювелирной.
Причем, имея деньги на изведение, пусть не литрами,
но все же порчу крови продавщицам магазина специального
"Кристалл", в котором рядом с бархатом витрин,
соседствовала кожа портупеи постового с "Наганом" на
шнурке, предпочитала Ирка золотишко брать, ну, скажем, у
Маринки Воропаевой. Сомнительного, будем откровенны, да,
происхождения цацки, зато куда дешевле и в кредит. То есть с
задатком, а то и без него, и с длительной рассрочкой, это уж
как правило.
Собственно этим-то и заманила Воропаиха.
- Да, ну, не важно даже, мне бы только знать, что ты
возьмешь. А деньги хоть когда, на той неделе, если сможешь
половину, а остальное в июне можно даже.
- Лишь бы понравились тебе, - повторяла она, ведя
тропинкой рощи городской Малюту к дому. Туда, где
щеголихи, в крахмальных кружевах березы, сдавали караул
одетым в робы серо-зеленые б/у, высоким тополям, к полоске
пыльного, щербатого асфальта с названьем улица Лазо.
Как-будто ничего живет Маринка, когда к ней не
заявишься - в квартире никого, фатера вроде бы, что надо,
однако, фиг, гульнуть по-настоящему нельзя, ибо под вечер
неизменно, на гвоздик свой повесив респиратор и душ приняв
с казенным мылом, мать Воропаихи приходит, мастер
режимного завода "Авангард". Сегодня, впрочем, сечь стрелки
часовой клюющий носик не было нужды:
- А выпросила два дня отгулов и к сестре уехала в
Новокузнецк.
Все удивительно сходилось, одно ложилось к одному,
и не спешить с деньгами можно, и есть бутылочка
"Ркацители , и мать уехала надолго. Как странно. Не смущает
гладкость? Или нормально? Ешь да пей, иди, если ведут?
Короче, видя, что на мозги Ируси полужидкие
рассчитывать нельзя никак, знак ей послало Провиденье
милостиво простой и грубый. Когдя подружки проходили под
черными балконами панельного урода номер 9 по улице Лазо,
к седьмому направляясь, пальчики детские разжались и
пакетик полиэтиленовый, наполненый неаппетитной взвесью
пемоксоли в растворе порошка стирального, с четвертого
(двенадцать метров разгоняться) этажа под ноги Ирке ухнул.
Жах!
И освежил ей юбку, блузку и лицо.
Ой, мама.
Вот тут бы кинуться наверх, заставить стуком,
страшными угрозами бандитов малолетних дверь отпереть,
дождаться папы с мамой (или найти их в кухне у соседей), и
страшный закатить скандал, чтоб экзекуции суровой
насладиться справедливостью.
А после, на часы вглянув, товарке бросить:
- Давай уж завтра.
И на автобус, на автобус.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68