- Да, - подтвердил Кузнец, - Вне всякого сомнения, -
головой качнул, шагая нога в ногу с высоким рыжим
лейтенантом, вглубь уходя аллейки сада городского, под
фонарями зимними которого порой отроческой, увы, ввиду
здоровья никудышного ему ни разу так и не пришлось
пошаркать острыми по гладкому.
- Отлично, отлично, - внезапно выполнил Виктор
Михайлович молниеносное кру-гом, сено с соломой
перепутал, заставил возомнившего уже черт знает что,
буквально окрыленного реакцией товарища М-ко, Толяна,
второй за это утро, подумать только, раз позорно дергаться,
какие-то движенья мелкие, смешные невольно совершать.
Впрочем, сотрудник комитета особого при Совете
Министров унижать информатора, его на место ставить и в
чувство приводить не собирался, не планировал, нет, просто
эмоциям дал волю офицер, расстроенный донельзя не просто
безответственностью, ах, если бы, преступным, скажем так,
пособничеством и не каких-то отдельных отщепенцев, а целых
групп и коллективов молодых людей мерзавцам, негодяям и
подонкам.
Ведь от скольких он уже об этом рейде слышал, а
скольких расспрашивал, подробности той экспедиции
карательной пытался выяснить, и никто, ну, надо же, ни один
человек до сего момента о самом главном, что уж говорить о
множестве подробностей, деталей, скрытых не без умысла, о
ключевом, центральном не сказал ни слова.
Значит, приуныли малость, развеяли печаль, ну, ну,
услышал наконец-то Виктор Михайлович звук долгожданный,
си-бемоль прикосновения зеленого к прозрачному, схватил,
похоже, поймал мелодию, которую, как и предчувствовал, он
должен был извлечь из стеклотары, двух запылиться не
успевших даже в углу под стульями сосудов, короче,
разволновался, и интуиции триумфом опьяненный, переступил
немного грань невозмутимости привычной.
- Хорошо, - остановился товарищ Макунько,
маневрами внезапными, нехитрым способом скрывая чувства,
дыханье восстанавливая, а так же соблюдая дистанцию
положенную.
- Неплохо, Анатолий, - сказал Виктор Михайлович,
усы неугомонные сверкнули в лучах весеннего светила, - ваши
сведения в общем и целом совпадают с моими, но есть и
заслуживающие внимания особого различия. Их изучением
мы и займемся.
О! После этих слов, такое сладкое, приятное
невыразимо сознание причастности лишило Толю разума, что
показалось бедному, будто и впрямь за этим "мы" немедленно
должно последовать неимоверно лестное, конечно,
предложение отправиться немедленно со старшим
лейтенантом в зеленый дом на площади Советов, дабы за
шторами, решетками и сеточкой специальной в ячейку
мелкую по-братски разделить и тяготы ночей бессонных и
бремя славы ДСП.
Но, нет, товарищ Макунько, уполномоченный в
гражданском реддинготе уж полностью владел собой.
- В институт сейчас? - осведомился он с бесстрастием
обычным.
- Но я не тороплюсь, - надежды не терял наш диск-
жокей, любимец молодежи городской, красавец с волосами.
- Никаких проблем с зачетами, экзаменами? -
участлив был, но холоден и равнодушен товарищ лейтенант, -
Все нормально?
- Да вроде бы.
- Ну, что ж, - беседу закругляя, Виктор Михайлович
Макунько Толяну Кузнецову предложил вновь побороться за
форму, за целостность и неделимость его ладони
музыкальной. Деваться некуда, студент вложил в сухую и
шершавую свои изнеженные пять и, спину, шею, даже ухо
призвав на помощь, и в этот раз с нелегким испытаньем
справился.
И так они расстались.
Кокетка синяя уполномоченного разок, другой
мелькнула за деревьями и потерялась среди стволов, побегов
молодых, листочков клейких сада, а Толя, любимец мальчиков
и девочек, кумир, со временем идущей в ногу молодежи на
просеку, аллею главную без приключений быстро вышел и,
позади оставив колонны белые, высокий портик полукруглый,
как и предполагал товарищ Макунько, направился в
прославленную (ославленную) кузницу сибирских
инженерных кадров.
Конечно, неясность с поездкой в столицу оставалась
полнейшей, о чем-то большем, обещанном как будто бы за
мелкую услугу, старанья искренние, желанье следствию
помочь, не стоило пока, пожалуй, и мечтать, все это так, но
тем не менее, общение президента с товарищем усатым
синеглазым определенным, благотворным образом уже
сказалось на жизни клуба, вместо названия приличного
имевшего знак?, символ?, цифру?, литеру? - периодическую
дробь.
Да, только энтузиастам диско-движений, поп-звуков
пионерам было позволено забрать аппаратуру из опечатанной
каморки. Даже Святопуло Андрея Евстафьевича, студента-
заочника института культуры, режиссера СТЭМа ЮГИ,
просившего, буквально умолявшего в слезах ему возможность
предоставить взять хотя на время, под расписку даже, какие-то
необходимые для завершения работы дипломной сценарии, и
того отказом грубым обломили, а вот этим безумным, нос по
ветру держащим флюгерам, бесстыдно развращавшим
поколенье целое пустыми ритмами, мелодиями глупыми, без
долгих просьб и уговоров позволили все совершенно, до
последнего штепселя, разъемчика спокойно вынести из-за
спины широкой белой вандалами и выродками опоганенного
бюста. Впрочем, конечно, велено при сем "молниеносно, и
чтоб никто не видел".
Из главного корпуса диско-клуб переезжал в
инженерно-экономический. Жизнь продолжалась,
распоряженья президента исполнялись.
Приятным свидетельством чего был "пазик"
институтский у застекленного крыльца третьего корпуса. Его,
тупорылого, Кузнец увидел сразу, едва лишь ноги вынесли на
улицу Сибиряков-Гвардейцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68