Докурив, он прошел в ванную, разделся и принял душ. Одеваться вновь не хотелось, так что, выключив за собой свет, прошел в призрачно освещенную огромной луной спальню, где его встретили теплые объятия и сварливые требования одевать презерватив. Немного погодя он шагнул на открытый балкон выкурить сигарету, и пахнуло с ночного мрачного двора неожиданной свежестью, а вновь выскользнувшая из облачного плена луна призрачно высветила его голое, разгоряченное тело; его бурный отпуск продолжался, с лихвой насыщая влагой приключений высущенные девственным зноем романтического ожидая пустые годы его прежней жизни. Чувствуя радостный подъем, Александр глубого вздохнул сигаретный дым и ночной южный воздух, уже забыв первые смертельные тревоги; он начинал привыкать жить сегодняшним днем, скорее мгновением, которое могло и ожечь, но и тут же одарить неожиданной радостью. Он вернулся в постель; на мгновение проснувшись и жарко прильнув к нему всем телом, Рита сонно бормотала, вновь засыпая: - Еще чего, только презерватив... Ты Санька, бешеный, я знаю, от тебя и СПИД... за здорово живешь... и деньги не забудь... И он ещё подумал: вот ведь, чем в принципе эта шлюшка Рита хуже другой шлюхи - Лены? Только тем, что Лена берет деньги сразу и много, а этой приходится крутиться по иному... Звонок тонко въедался в уши... Перевалившись через него, Рита слепо хлопала ладонью по будильнику, разбудившего их так скоро. Сумев переползти через него, Рита шлепнулась на пол, трудно поднялась и пошла вон, бросив ему раздраженно: - Вставай, Санька, мне на работу, не видишь, опаздываю. Было семь часов. А он и забыл вчера о будильнике. Одевшись, он нашел Риту на кухне, где, двигаясь в выцветшем халатике как сомнамбула, она уже готовила кофе и ставила на стол сыр, масло, хлеб. И все хмуро. Заметно смягчилась лишь когда он вспомнил о деньгах и дал ей сто баксов. И словно бы оплатил дальнейшие услуги: оказалось, что Рита работает на почте, почти рядом с "Ночной лилией", то бишь, с клубом, у которого они вчера встретились. - Что это у тебя с башкой? - равнодушно поинтересовалась Рита. - Все воюешь, все нарываешься. Так что Рита хоть и не работала в отделе приема посылок и бандеролей, но ему помогла упаковать коробку с дисками. Адрес он написал до воспребования в почтовое отделение, возле которого располагалась торговая палатка, где он работал, а вместо имени начертал номер своего пропуска в тир, который знал, конечно, наизусть. Рита обещала отослать бандероль ещё утром, как только приедут экспедиторы. С тем и расстались: она пошла в свой отдел доставки ставить чайник для новой порции утреннего кофе, а Александр поспешил на вокзал, где его ждало одно из последних, намечанных на это утро дел. Но не самое последнее. И не самое опасное.
ГЛАВА 26
ПОПЫТКА К БЕГСТВУ
Александр спешил на вокзал. Чем дальше шло к развязке, тем все сильнее им овладевал страх оступиться в самый последний момент. Мысль, что за ним, как обычно здесь, могли следить и сейчас, что кто-то в этот момент обдумывает возможность убить его, или схватить, задержать, наконец, становилась невыносимой. Он не решался и остановить машину, вроде этого, вот, вишневого "Жигули", даже замедлившего ход возле него: либо шофер "бомбил" случайных прохожих, либо целился лично в него из какого-нибудь компактного "Узи". Потом напряжение схлынуло, и он понял, что сам взвинчивает себе нервы - что будет, то и будет. Вот блестящая возможность проверить на самом деле его, так называемое, везенье, о котором ему все уши прожужжали. Подумать только, все восхищаются тем, что его никак не убьют! Он даже остановился на секунду, пораженный этой мыслью: уж не сон ли это?! Нет, это была реальность. Он ощущал эту реальность легкими, вдыхая чистый, свежий, ещё не прокаленный солнцем утренний воздух, ощущал каждым нервом, готовым среагировать на любое к себе обращение, попытку заговорить, напасть... На вокзале Александр быстро нашел почтовое отделение, купил конверт, попросил лист бумаги и написал несколько слов на случай, если он умрет. Заклеив конверт, он адресовал его в Генеральную прокуратуру Российской Федерации и отправил в Москву заказным письмом. Ему было страшно, но другого выхода не было, в этом он был уверен. Стоя на тротуаре возле вокзала, он оглядывался по сторонам в поисках устремленных на него глаз. Чтобы успокоить себя, он твердил, что основное дело сделано, и ему уже ничего не страшно. А сам был уверен в обратном. Ему даже казалось, что он чувствует на себе тяжелый, неподвижный, бесппощадный взгляд. И даже знал, чей это взгляд: конечно, Воронова. Он стоял, зябко поводя плечами. Не от холода, от мыслей. Было раннее утро. Народ сновал туда-сюда. По дороге, сильно ревя, проехал "Зил - музоровоз". Стекла домов через площадь зеркально сверкали, отражая солнце. Александр вытащил сигарету из пачки, пошарил по карманам в поисках зажигалки. Куда-то делась. Повернулся к курившему рядом мужчине, попросил прикурить. Мужчина молча протянул горящий кончик сигареты. Александр наклонился, прикуривая, а когда выпрямился, увидел медленно проезжавший по привокзальной площади черный джип, водитель которого внимательно оглядывал прохожих, словно искал кого-то конкретного. Стекло было опущено, и водитель был прекрасно виден сам. Это был Меченый, который тут же заметил Александра. И странно, узнав того, кого, видимо, искал, Меченый не кивнул, не подал никакого знака, просто задержал взгляд, и сразу машина его, взревев, умчалась. Стало так страшно, хуже нет! Не чувствуя боли от ожога - сломал сигарету в кулаке, - отбросил смятые обломки прочь. Бежать, бежать отсюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72