На секунду он снова включил интерферон — лампа, в горловине которой Сергей застрял, вспыхнула еще ярче. Казалось, ей просто добавили напряжения. А в видимом спектре, нанизываясь на ослепительный жгут излучателя, ползли новые шляпки грибов: второй, третий…
То, что творилось внизу, не поддавалось описанию. Сергея спасали только фильтры, но ужасная, режущая глаза белизна, казалось, раскалившая весь мир, грозила прожечь и щитки, и поле. Он только сейчас осознал, в эпицентре какого чудовищного грохота находится. Планета будто взревела от боли, взвыла, выдувая сквозь воронку дым, газы, пульсирующее солнце голубого огня. И все это ползло вверх, в атмосферу — выше, выше… Если бы не защита поля, Сергей давно стал бы уже частицей плазмы.
Все происходящее казалось Волкову дурным сном. Он вспомнил, как хотел опуститься на материк пушинкой— никем не замеченной и никого не потревожившей. К чему вся эта дуэль? Зачем этот вселенский обмен энергиями? Ему ведь нужен был Мамедов, чтобы узнать…
Тупик. А за пределами термоядерного извержения спокойно, ничуть не потревоженная, жила мирной жизнью планета «Сад Наслаждений»…
Сергей решительно выключил излучатель. Мир дрогнул. Он еще успел уловить предостерегающий сигнал корабельного мозга, когда его охватил мрак.
И больше не было ничего…
Глава 12. НАМИ УПРАВЛЯЮТ КАКИЕ-ТО СИЛЫ
Когда Сергей очнулся, а произошло это уже на поверхности планеты, его на всех диапазонах радио и мыслесвязи вызывал корабль.
— Командиру Сергею Волкову! Командиру Сергею Волкову!..
Командир отозвался, и ему было сообщено, что его и корабельных объединенных возможностей не хватило на то, чтобы противостоять нападению, и что теперь они оказались там, где и находятся сейчас: на долю секунды позади во времени.
И Мираб Мамедов для них недосягаем.
Мозг яхты переслал картинку планеты — взгляд с высоты орбиты через интерферон. Волков увидел неизмененный купол, своим защитным полем цепляющийся за оставленное где-то время. По предположению яхты, в этом заключалась надежда на спасение: если каким-то образом преодолеть границы пузыря, можно оказаться вновь в прежних координатах. Яхта «Мечта», разумеется, будет безвозвратно потеряна, но жизнь человека… самое дорогое… — Мозг углублялся в область морали, но Сергей уже его не слушал.
— Сколько от меня до границ поля?
— Пять километров четыреста пятьдесят метров.
Что ж, уже кое-что. Определившись еще и в пространстве, Волков двинулся к границам, отмеченным темпоральными полями.
Коротко пролился дождь. Освеженный лес запах погасшими угольями. Все деревья знакомые, что было неудивительно — свой дом человек привык обустраивать по образу и подобию собственной мечты, за которой ясно проглядывала древняя Земля.
Звериная тропа вела его в нужном направлении, скользя под влажным пологом крон, среди цепляющихся веток кустарника. Все же он был чужим здесь, и лес замер, пропуская его, а следом вновь трещал, чирикал, свистел и влажно дышал в затылок.
Тропа нырнула в овраг. Сумрачно, влажно. Над головой переплетение лиан. Словно в гроте. Меж камней блеснул ручеек — глинистая змейка в узорах плывущих листьев, щепок и мусора. Невидимые твари, словно птицы, бились в сухих ветвях, затянутых паутиной мхов, среди покрытых корой скелетов давно усопших деревьев. Комбинезон засерел, словно покрылся грязью, и тут же, едва Сергей выбрался наверх, зацвел яркими пятнами, будто оброс листьями здешних разноцветных деревьев. Волков остановился по сигналу корабельного Мозга. Дошел. Он вглядывался вперед — ничего, тишина. Нет, что-то там было. Или, может быть, в глазах рябит? Или мутнеет? В самом деле, вон ветка впереди, листья четко вырезаны в солнечном луче, а по краям — нерезкий контур, словно поляризация, словно мягкое наложение… И стволы, трава. Какая-то тварь высовывает коричневую меховую голову без глаз и ноздрей — пасть, уши, а сбоку тоже зыбкий контур.
Сергей нагнулся, подцепил сучок, бросил вперед. Деревяшка только взлетела и сразу упала, словно ударилась о невидимое стекло. Ясно, поле. Волков подошел ближе. На ощупь — держит, но не очень сильно. Надавил — сразу будто гранитная плита. А тварь с той стороны то спрячет, то высунет голову из-за деревьев — словно играет…
Ладно, поле как поле. Ничего страшного. Во всяком случае, пока лучше считать так. Сергей не стал терять время. Настроил эмиттеры на медленное давление и сузил угол до острого. Мозг яхты направил мощь корабельных энергетических установок в помощь капитану. После неудачи пробить поле лобовыми ударами было решено попробовать медленное давление.
Сергей помогал себе усилиями мышц: мускулы напряжены, ноги зарываются в мягкую землю, руки мертво впивались ногтями в кору деревьев. Стоял, словно расшалившийся ребенок, упершийся лбом в сену. Уже и свет в глазах померк. От напряжения побелели ногти, а в ушах звенело. Казалось, голова сейчас лопнет. Ему почудилось, что тонкий, зудящий и ритмичный звук в ушах не удары крови, что это подается чужое поле. Однако ничего не происходило.
Несколько раз, еще на Уране, Волкову с товарищами удавалось проделать подобное. Правда, тогда поля были другой природы, но какая, в сущности, разница? Суть была в том, что защитные поля, предназначенные защищать от кратковременных ударов большой мощности, не всегда могли выдержать продолжительное давление. Сейчас надежда была именно на это.
Пальцы Сергея, сдирая слой коры, скользили, перехватывали ствол дерева все дальше и дальше. В глазах — кровавые зайчики, в ушах — словно лопнуло что — зудящий вопль впился в череп — исчез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120