Сергей Иванов смотрел на одинаковые дома. Четыре дома квадратом, меж
ними школа и детский сад. Населения на районный город средней величины.
Он смотрел на эти дома с особым интересом, потому что на них смотрел
Стас Антуфьев. Правда, проезжая в машине, он ездит теперь на машине, у
него теперь быстрая жизнь, хотя ему не идут машина и быстрая жизнь. Мо-
жет, он умер от несоответствия жизни, которая у него была, с жизнью, ко-
торая должна была быть? Но какое право я имею судить об этом? Не имею
никакого права я об этом судить.
Рядом стояла светловолосая девушка лет двадцати, и Сергей Иванов по-
думал, что она тоже едет к Антуфьеву. У нее был дорожный вид, хотя ниче-
го особенного, отличающего ее от москвичей, в ее одежде не было. Но вы-
ражение лица было дорожным, издалеким.
Они вышли вместе.
И пошли рядом.
- К Стасу? - спросила девушка.
- Да.
- Его хоронят не здесь. То есть не хоронят, а это... Поклонение мо-
щам.
- Ясно. Была там?
- Нет. Не люблю похорон. Самих похорон. Неважно кого. Не люблю. На
могилу сходила бы. Через недельку, когда народ схлынет. Ты откуда?
- Из Саратова.
- Почти земляки, я из Волгограда.
- Я волгоградским приехал.
- Значит, вместе. Нюра меня зовут.
- Сергей.
Он глянул на ее лицо. Особенная природная легкая смуглость, светлые
волосы, глаза же карие, коричневыми кажущиеся. Нюра - не ее имя. И дело
не в том, что "Нюра" - деревенское производное от "Анна". Анна ей тоже
не идет.
- Нюра, - сказал он.
- Сценический псевдоним. Ну, или кличка. А так - Лена. Ненавижу.
Плюнь - в Лену попадешь. Ты был у него когда-нибудь?
- Нет.
- Я тоже. Посмотрим дом и пойдем. У двери квартиры топтаться не хочу.
Просто у дома побыть.
Они подошли к дому, к подъезду. У подъезда тихо стояли несколько мо-
лодых людей. На Нюру и Сергея посмотрели как на знакомых, на своих.
Кто-то даже сказал: "Привет".
- Привет, - сказал Сергей.
- Выпьешь? - Сергею протянули бутылку. Водка. Самая простая, самая
дешевая водка. Эти ребята понимают стиль Антуфьева. Надо уважить их.
Сергей взял водку и другую бутылку, с какой-то шипучкой, - запивать.
Отхлебнул поочередно из обеих бутылок, передал Нюре. Она тоже сделала по
глотку, вернула бутылки.
Из подъезда вышла старуха в ватнике и цветастом платке, совсем дере-
венская, - и так вышла, как выходят хозяйки за порог своей избы отогнать
гусей.
- Чего стоите?! - закричала она. - С утра покоя нет. Наплюют, наблю-
ют, окурков нашвыряют, подъезд обмочут весь, паразиты!
- Найдите хоть один окурок, - сказали ей негромко. - Хоть один пле-
вок. А если кто в подъезде.... Мы его сами убьем.
- Ну, тогда и нечего тут стоять! Сто раз вам сказано, вчера еще увез-
ли, нету тут его!
- Давно пора, - вышел из подъезда высокий плотный парень в кожаной
куртке и адидасовских штанах с лампасами, вертя в пальцах ключи от маши-
ны. Он вышел - как плохой актер в плохом спектакле, плохо играя самого
себя, хотя все, что он делал, ему принадлежало неотъемлемо и другим быть
не могло. Есть просто люди, которые и в естественности своей неестест-
венны. Бог метит шельму, оставляя без примет, - сказал Антуфьев.
- В каком смысле - давно пора? - спросил кожаного бледный тощий паре-
нек; до этого он курил в стороне и смотрел в землю. Он стоял - словно
под дождем, хотя не было дождя. Косой чубчик, тонкие ноги в вытертых
джинсах и стоптанных кроссовках. Поднял глаза и спросил: - В каком смыс-
ле - давно пора? Кому пора?
- И Стасу вашему, и вам. Блин, покоя нет с утра до вечера. Все пида-
расы, и музыка пидарасская. Я Стасу говорил: я сам такую напишу. И он
соглашался, между прочим. Мужик понимал, что дурака валяет. Для дура-
ков... Так что давайте по домам, ребята.
Он смягчил в конце своей короткой речи слова и голос, глядя на па-
ренька с чубчиком. Но было уже поздно.
- Морда! Такие, как ты!.. - закричал паренек и побежал на кожаного.
Тот легко отпихнул его, но парень вновь подскочил, схватил за грудь тон-
кой рукой и подростковым кулачком ударил кожаного по щеке. Тот ответил
злым и спокойным умелым ударом, паренек упал. Вскочил - и опять. Его
схватили, держали.
Кожаный, ругаясь, ушел и уехал.
- Сейчас милицию вызову! - сказала старуха и скрылась в подъезде.
Молча постояли еще немного.
- Зря ты, - сказал Сергей пареньку, утирающему кровь из носа.
- А чего он... Зря, конечно.
- Милицию бабка точно вызовет, - сказал кто-то.
- Поехали туда.
- Поехали.
Все поехали - туда. А Сергею не хотелось. Нюре - тоже.
- Домой, что ли, - сказал Сергей. - На билет не хватает, смех. Хотел
как-нибудь... Подработать или... Не одолжишь?
- У самой только на обратный. У меня родственница тут, двоюродная
тетка.
- Ты прямо на похороны приехала?
- Я не знала. В поезде прочитала в газете.
- Я тоже. Значит, к нему ехала? Может, песни свои показать?
- К тетке, говорю же. Ну, пожить.
- Надоели мы ему все.
- Наверно. Ну что, поехали мою родственницу искать?
- Почему искать? Адреса не знаешь?
- Приблизительно. Они с матерью поссорились. Знаю, что в поселке Пе-
ределкино. Знаю, что улица Тургенева. Найдем.
- В Переделкино писатели живут.
- Она не писатель, она нормальный человек.
- Тогда не страшно.
3
а поезд встречный скорый вполне
и я завидую ему а он завидует мне
и говорят кто-то знает правильный маршрут
но он всегда где-то там а я всегда где-то тут
- Убивала бы таких, - сказала Нюра.
Сергей понял, что она про того кожаного.
- Пущай живет, - сказал он.
- Это понятно. Но я убивала бы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17