Люлю сквозь сон слышала, как поднимался муж, но до конца так и не проснулась.
— Кажется, он поцеловал меня в лоб: я почувствовала прикосновение его небритой щеки.
Рири видел, как Боб в красной рубашке, с накинутым на спину свитером, рукава которого были завязаны на шее, спустился по лестнице. У пристани оставалась всего одна лодка, но солнце еще не взошло.
— Я обратил внимание, что щеки у него красные, как у ребенка, которого вытащили из постели. «Однако холодно»,— пробормотал он и поежился. Чтобы завести мотор, ему пришлось раз шесть дернуть за шнур.
Мотор у Боба был дюралевый, подвесной, в полторы лошадиные силы.
— Он сделал два круга перед гостиницей.
— Смотрел на окна своей комнаты?
— Не знаю, куда он смотрел. Над водой, словно дымовая завеса, висел туман. Боб помчался вверх по реке да с такой скоростью, что лодка наполовину выскочила из воды.
— Он забросил спиннинг?
— Не думаю. Не помню этого. Он сидел неподвижно, держа рукой румпель. Если он и начал рыбачить, то выше, когда я уже перестал наблюдать за ним. Господин Метенье возился со своей лодкой и пробормотал: «Да, бывает, они тоже начинают чем-нибудь заниматься всерьез».
Я уже говорил, что хорошо знаю бьеф. Правый берег здесь довольно высокий, лесистый, лишь кое-где среди зелени видны красные пятна крыш. Левый же — низкий, заросший тростником, куда влюбленные загоняют свои лодки.
Таких, кто блеснит щук, пользуясь спиннингом как дорожкой и плавая на малом газу от шлюза к шлюзу, немного. Большинство удит на червяка или на мушку; они причаливают лодки к кольям, воткнутым в нескольких
метрах от берега, и, скрючившись, неподвижно сидят целыми часами, а то и весь день. Леон Фраден, который выглядит заправским браконьером, хотя круглый год носит форму охотничьего сторожа, на неделе подготавливает места рыбалки для своих клиентов; это одна из его обязанностей.
Покусывая, как обычно, усы, отчего они всегда мокрые, Фраден рассказывал мне:
— Когда он отплыл, человек пять уже устроились у своих жердей, а господин Рэм даже поднялся в четыре, чтобы занять место напротив карьера.
Г-ну Рэму под пятьдесят, он начальник отдела в министерстве общественных работ, а в Тийи считается лучшим удильщиком впроводку. Он видел, как Боб плыл на лодке, и даже сделал ему знак держаться подальше и не распугивать рыбу. Нет, у него не создалось впечатление, что Боб тянет блесну. Если бы он блеснил, то плыл бы медленней. В этот момент Боб находился километрах в двух от плотины, к которой, похоже, и направлялся; тут как раз порожняя баржа, поднимавшаяся по Сене, дважды прогудела, сигналя смотрителю шлюза. Суда, которые плавают на буксире или большими караванами, по воскресеньям . чаще всего стоят на приколе. Но кое-кто из владельцев самоходных барж работаете в воскресные дни.
Баржа проплыла недалеко от Боба, и рулевой, надо думать, видел его. Они вроде бы даже помахали друг другу. Как бы то ни было, можно полагать, что эти десять минут Боб еще был жив.
Расспросить хозяина баржи мне не удалось: сейчас он далеко, плывет, наверно, где-нибудь по Соне или по 'Восточному каналу. О том, что они с Бобом обменялись приветствиями, рассказал мне г-н Рэм.
Что же касается дальнейшего, то никаких свидетельств нет. Смотритель Родникового шлюза вспоминал, что; когда маневрировал затворами, вроде бы слышал шум маленького мотора. По внимания не обратил: тут это обычное дело.
— У меня руки замерзли. Прямо не верилось, что накануне стояла такая жара и после полудня снова станет жарко. Я ушел со шлюза на минутку, чтобы выпить чашечку кофе; пока камера опорожняется, я как раз успеваю его сварить. Я пригласил и хозяина баржи, но он ответил, что уже пил. Вы же знаете, как это бывает.
— А в сторону водослива вы не смотрели? Если бы он даже смотрел, все равно бы ничего не увидел. Метрах в десяти ниже водослива на самом течении есть небольшой заросший кустарником островок, который закрывает обзор.
Шум доносился как раз из-за островка.
— Мотор умолк?
— Должно быть. Когда баржа отшлюзовалась, уже ничего не было слышно.
Шлюзовой смотритель ушел к себе.
Несколькими минутами позднее один рыболов — не из «Приятного воскресенья», у него здесь собственная хибарка — заметил недалеко от островка пустую лодку, стоящую носом к водосливу.
— Что-то не давало ей плыть по течению, словно она зацепилась за дно. Сперва я подумал, что она отвязалась где-нибудь наверху и перевалила через водослив. Такое иногда бывает. Я рыбачил и не сразу забеспокоился. Но немного спустя развернулся рядом с этой лодкой и вдруг, не знаю почему, почувствовал: что-то тут неладно. Я вытащил из воды блесну, потом схватил эту лодку за нос, и несколько секунд она плыла рядом со мной, но как-то неровно, словно ей что-то мешало. Какой-то человек удил с берега — я его не знаю — и крикнул мне, не надо ли помочь. Я показал знаком, что не надо.
— Сколько времени все это продолжалось?
— Не знаю. Минут пять, наверно. Точно трудно сказать. С лодки уходила в воду бельевая веревка, она была натянута. Часто, чтобы заякорить лодку на течении, на веревку привязывают большой камень или чугунную гирю. Я потянул за нее, она подалась. Нас сносило течением, а я все тянул, и вдруг из воды показалась рука и словно поманила меня.
Рыбак с перепугу тут же бросил веревку. Фамилия его не имеет значения. Он краснодеревец, из Пюто, отец четверых детей. О рыболове, который подавал с берега знаки и что-то кричал, сложив руки рупором, он просто забыл и кинулся прямиком к шлюзу, видимо, потому, что шлюзовой смотритель — лицо в определенном смысле официальное и носит форменное кепи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41