их наняли в Ницце, и, судя по акценту, они, вероятно, происходили из Италии.
— Садитесь, мистер Пайк, — сказал Мегрэ, потому что Филипп забыл предложить им сесть.
Бабушка Мегрэ всегда ходила к ранней мессе в шесть утра, и когда вся семья вставала, она уже была дома, в черном шелковом платье, с белым чепцом на голове; в камине пылал огонь; завтрак был накрыт на белой накрахмаленной скатерти.
Иные здешние старушки тоже побывали у заутрени, а другие пересекали теперь площадь по диагонали, направляясь к распахнутым вратам церкви, откуда пахло ладаном.
А м-с Уилкокс уже выпила пива, и утром стала заметнее седина у пробора ее крашеных волос. Она ходила взад и вперед за переборкой и ничем не могла помочь своему секретарю.
А он, с небольшим кровоподтеком на щеке в том месте, куда его накануне ударил Полит, был похож в своей полосатой пижаме на надувшегося школьника.
Ведь если в каждом классе среди учеников есть один толстый мальчик, похожий на резиновый шарик, там всегда есть также ученик, который проводит все перемены молча в своем углу и про которого товарищи говорят: «Это ябеда!»
На стенках висели гравюры, но комиссар не мог судить об их качестве. Иные были довольно легкомысленны, оставаясь, однако, в пределах хорошего вкуса.
М-р Пайк и Мегрэ сидели, словно в зале ожидания, и англичанин держал на коленях свою соломенную шляпу.
В конце концов Мегрэ закурил трубку.
Сколько лет вашей матери, господин де Морикур?
— Почему вы это спрашиваете?
— Просто так. Если судить по вашему возрасту, ей должно быть лет пятьдесят.
— Сорок пять. Она была очень молода, когда я родился. Она вышла замуж в шестнадцать лет.
— Миссис Уилкокс старше ее, правда?
М-р Пайк опустил голову. Казалось, комиссар нарочно старается сгустить царящую неловкость. Леша чувствовал себя лучше: он был на воздухе и, сидя на поручнях, болтал с одним из матросов, который чистил ногти.
Наконец кто-то приблизился к двери, и она отворилась. Вошла м-с Уилкокс; она быстро закрыла за собой дверь, чтобы скрыть царивший в каюте беспорядок.
Она успела одеться и подмазаться, но лицо ее под толстым слоем косметики оставалось опухшим, глаза смотрели тревожно.
Должно быть, у нее был жалкий вид по утрам, когда она старалась перебить вкус перегара во рту бутылкой крепкого пива.
«Бабушка…» — невольно подумал Мегрэ.
Он встал, поклонился, представил спутника:
— Вы, может быть, знакомы с мистером Пайком?
Это ваш соотечественник. Он служит в Скотленд-Ярде.
Но здесь он не в командировке. Простите, что я побеспокоил вас так рано, миссис Уилкокс.
Несмотря ни на что, она оставалась светской дамой и взглядом она дала понять Филиппу, что вид у него неприличный.
— Вы позволите мне пойти одеться? — спросил тот, злобно взглянув на комиссара.
— Может быть, тогда вы почувствуете себя спокойнее.
— Садитесь, господа. Могу я предложить вам что-нибудь?
Она заметила, что Мегрэ потушил трубку.
— Курите, пожалуйста. Я, кстати, тоже закурю сигарету. — Ей наконец удалось улыбнуться. — Простите, тут такой беспорядок, но яхта ведь не дом и здесь мало места.
Что думал м-р Пайк в этот момент? Что его французский коллега грубиян и скотина?
Весьма возможно. Мегрэ, впрочем, тоже не слишком гордился той работой, которую ему приходилось выполнять.
— Вы, кажется, знакомы с Жефом де Грефом, миссис Уилкокс?
— Это способный молодой человек, и Анна очень мила. Они несколько раз были на яхте.
— Говорят, он талантливый художник.
— По-моему, да. Мне представился случай купить у него картину, и я с удовольствием показала бы ее вам, если бы не отправила к себе на виллу во Фьезоле.
— У вас есть вилла в Италии?
— О, совсем скромная. Но она великолепно расположена, на холме, из окон видна вся панорама Флоренции. Вы были во Флоренции, господин комиссар?
— Не имел удовольствия.
— Я живу там несколько месяцев в году и посылаю туда все, что мне случается купить во время моего бродяжничества.
Ей показалось, что она снова чувствует почву под ногами.
— Не хотите ли все-таки чего-нибудь выпить?
Ее, видимо, мучила жажда, и она косилась на пиво, которое не успела докончить, а теперь не решалась пить одна.
— Не попробуете ли это пиво? Я выписываю его прямо из Англии.
Мегрэ согласился, чтобы сделать ей приятное. Она стала доставать бутылки из стенного шкафа, куда был встроен холодильник. Большинство переборок в каюте представляли собой шкафы, а в каждой банкетке был скрыт сундук.
— Вы много покупаете во время своих скитаний, не так ли?
Она засмеялась.
— Кто вам это сказал? Я покупаю, потому что мне доставляет удовольствие покупать, это правда. В Стамбуле, например, меня всегда соблазняет что-нибудь у торговцев на базаре. Я возвращаюсь на яхту с ужасной дрянью. Здесь мне это кажется красивым. Но потом, когда я приезжаю на виллу и нахожу эти вещи…
— Вы встретили Жефа де Грефа в Париже?
— Нет, только здесь, недавно.
— А своего секретаря?
— Он со мной уже два года. Это очень культурный молодой человек. Мы познакомились в Канне.
— Он там работал?
— Он посылал репортажи в одну парижскую газету.
Морикур, наверное, подслушивал за переборкой.
— Вы превосходно говорите по-французски, миссис Уилкокс.
— Я одно время училась в Париже. Гувернантка у меня была француженка.
— Марселей часто приходил на яхту?
— Разумеется. По-моему, на яхте побывали почти все жители острова.
— Вы помните ту ночь, когда его убили?
— Кажется, помню.
Мегрэ посмотрел на ее руки: они не дрожали.
— Он много говорил обо мне в тот вечер.
— Мне об этом рассказывали. Я не знала, кто вы такой. Я спросила у Филиппа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41