— Понял, — негромко уронил начальник уголовной полиции, и ничего не понявший Комельо обиженно насупился.
— Мне следовало догадаться об этом раньше. На минуту я допустил такую возможность, но потом отбросил свое предположение: оно казалось мне слишком сложным, а я убежден, что истина всегда проста. Труп Маленького Альбера перевезли на площадь Согласия не убийцы.
— Кто же тогда?
— Не знаю, но скоро узнаем.
— Как?
— Я распорядился поместить в газетах одно объявление. Вы не забыли, что около четырех дня Альбер, поняв, что мы бессильны ему помочь, позвонил кому-то, кто не имел к нам отношения?
— По-вашему, он позвал на помощь друзей?
— Возможно. Во всяком случае, назначил кому-то встречу. И этот кто-то не поспел вовремя.
— Откуда вы знаете?
— Напоминаю: на набережной Генриха Четвертого машина испортилась и застряла довольно надолго.
— Поэтому два сидевших в ней человека и приехали слишком поздно?
— Совершенно верно.
— Минутку. Папка с делом у меня тоже перед глазами. По словам вашей гадалки, машина стояла у «Маленького Альбера» с половины девятого примерно до девяти. А труп был положен на тротуар площади Согласия лишь в час ночи.
— Они, наверное, вернулись, господин следователь.
— Чтобы погрузить и перевезти в другое место жертву преступления, которого не совершали?
— Возможно. Я ничего не объясняю, а только констатирую.
— А жена Альбера куда на все это время подевалась?
— А вы предположите, что они как раз и отвозили ее в безопасное место.
— Почему ее не убили одновременно с мужем? Она же, без сомнения, тоже знала и, уж во всяком случае, видела убийцу.
— А откуда известно, что она была дома? В сложных переплетах некоторые мужчины стараются убирать жен подальше.
— Вам не кажется, господин комиссар, что все это мешает нам вплотную заняться нашими убийцами, которые, как вы сами выразились, бродят сейчас по Парижу?
— Что вывело нас на них, господин следователь?
— Труп на площади Согласия, разумеется.
— Отчего бы ему не вывести нас на их след и вторично? Видите ли, когда мы все поймем, взять банду будет нетрудно. Значит, все дело в том, чтобы понять.
— Вы полагаете, они убили бывшего официанта за то, что он слишком много знал?
— Возможно. И я постараюсь узнать, как он узнал. Выяснив это, буду знать, что он знал.
Начальник уголовной полиции, одобрительно улыбаясь, кивнул: он живо чувствовал антагонизм между следователем и комиссаром.
— Быть может, поезд? — вставил Коломбани, которому не терпелось принять участие в разговоре. Дело он знал назубок, и Мегрэ сочувственно встретил его предположение.
— Какой поезд? — заинтересовался Комельо.
— Последний раз, — пояснил Коломбани, поощряемый взглядом коллеги, — преступники дали нам маленькую зацепку, которую мы постарались скрыть от прессы, чтобы не насторожить банду. Обратите внимание на приобщенную к делу справку номер пять. Девятнадцатого января преступление было совершено на ферме супругов Риваль, убитых, к сожалению, вместе с батраком и служанкой. Ферма называется «Монашки» — очевидно, потому, что построена на развалинах старинного монастыря. Находится она в пяти километрах от деревни Годервиль. К деревне примыкает железнодорожная станция, где останавливаются поезда местного сообщения, хотя это на магистрали Париж — Брюссель. Излишне говорить, что парижане редко пользуются такими поездами — кому охота трястись в вагоне долгие часы, останавливаясь на каждом полустанке? Так вот, девятнадцатого января в двадцать семнадцать с поезда сошел человек, имевший билет Париж — Годервиль и обратно.
— Приметами располагаете?
— Очень общими. Довольно молод, хорошо одет.
— Акцент иностранный? — решил внести свою лепту следователь.
— Он ни с кем не заговорил. Прошел по шоссе через деревню, и больше там его не видели. Зато на следующее утро в шесть с минутами он снова сел в поезд в Муше, другой маленькой станции в двадцати одном километре к югу. Такси он не брал. Ни один крестьянин его не подвозил. Трудно поверить, что он прошагал всю ночь для собственного удовольствия. Он неизбежно должен был пройти поблизости от «Монашек».
Мегрэ полузакрыл глаза, охваченный почти непреодолимой усталостью. Засыпать вот так, наполовину, ему случалось порой даже стоя. Трубка его погасла.
— Получив эти сведения, — продолжал Коломбани, — мы стали разыскивать билет через Компанию Северной железной дороги, поскольку билеты, сдаваемые пассажирами по прибытии поезда, хранятся в течение определенного срока.
— И вы его нашли?
— На Северном вокзале он не был предъявлен. Иными словами, пассажир ушел по путям или, смешавшись с толпой, выходившей на какой-нибудь пригородной станции, сумел скрыться незамеченным, что нетрудно.
— Об этом вы и хотели сказать, господин Мегрэ?
— Да, господин следователь!
— Что же из этого вытекает?
— Не знаю. Маленький Альбер мог ехать тем же поездом. Мог оказаться на вокзале. Впрочем, нет, — покачал головой комиссар, — в таком случае за ним начали бы охотиться раньше. К тому же он располагал каким-то вещественным доказательством — недаром после убийства дом его перерыли сверху донизу.
— Но, очевидно, не нашли того, что искали, почему Польенский и появился вторично?
— Нет, в этом случае они не послали бы туда полудурка. Я поклясться готов: Виктор пошел туда сам, не спросясь остальных. И вот доказательство: они, не раздумывая, прихлопнули его, как только сообразили, что полиция села ему на пятки и он рискует всех засветить…
Простите, господа, простите, шеф, я валюсь от усталости, — извинился Мегрэ и повернулся к Коломбани.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46